Моби Дик

Whilst I was thus closely scanning him, half-pretending meanwhile to be looking out at the storm from the casement, he never heeded my presence, never troubled himself with so much as a single glance; but appeared wholly occupied with counting the pages of the marvellous book.	Покуда я так пристально разглядывал его, одновременно притворяясь, будто смотрю в окно, за которым бушевала метель, он не обращал на меня ни малейшего внимания, не потрудился ни разу даже взглянуть в мою сторону - так поглощен он был пересчитыванием листов в своей удивительной книге.
Considering how sociably we had been sleeping together the night previous, and especially considering the affectionate arm I had found thrown over me upon waking in the morning, I thought this indifference of his very strange.	Помня, как по-дружески провели мы с ним минувшую ночь, в особенности же, как любовно обнимала меня его рука, когда я проснулся утром, я нашел это равнодушие весьма странным.
But savages are strange beings; at times you do not know exactly how to take them.	Но дикари - странные существа, подчас и не знаешь толком, как к ним относиться.
At first they are overawing; their calm self-collectedness of simplicity seems a Socratic wisdom.	Поначалу они нам внушают благоговение, их спокойная простота и невозмутимость кажутся мудростью Сократа.
I had noticed also that Queequeg never consorted at all, or but very little, with the other seamen in the inn.	Я, кстати, заметил, что Квикег почти не общался с другими моряками в гостинице.
He made no advances whatever; appeared to have no desire to enlarge the circle of his acquaintances.	Он не делал никаких попыток к сближению, словно не имел ни малейшего желания расширить круг знакомств.
All this struck me as mighty singular; yet, upon second thoughts, there was something almost sublime in it.	Все это показалось мне в высшей степени необычайным; однако, поразмыслив немного, я понял, что в этом было даже какое-то духовное превосходство.
Here was a man some twenty thousand miles from home, by the way of Cape Horn, that is-which was the only way he could get there-thrown among people as strange to him as though he were in the planet Jupiter; and yet he seemed entirely at his ease; preserving the utmost serenity; content with his own companionship; always equal to himself.	Передо мной сидел человек, заброшенный за тысячи миль от родного дома, проделавший долгий путь вокруг мыса Горн - потому что другого пути оттуда нет, - один среди людей, столь чуждых ему, точно он очутился на Юпитере; и тем не менее он держится совершенно непринужденно, сохраняя полнейшее хладнокровие, довольствуясь собственным обществом и всегда оставаясь самим собой.
Surely this was a touch of fine philosophy; though no doubt he had never heard there was such a thing as that.	Право же, в этом виден тонкий философ, хотя он, разумеется, никогда о философии и не слыхивал.
But, perhaps, to be true philosophers, we mortals should not be conscious of so living or so striving.	Но, вероятно, мы, смертные, только тогда можем быть истинными философами, когда сознательно к этому не стремимся.
So soon as I hear that such or such a man gives himself out for a philosopher, I conclude that, like the dyspeptic old woman, he must have "broken his digester."	Если я слышу, что такой-то выдает себя за философа, я тут же заключаю, что он, подобно некоей старухе, просто "животом мается".