Моби Дик

You may have seen many a quaint craft in your day, for aught I know;-square-toed luggers; mountainous Japanese junks; butter-box galliots, and what not; but take my word for it, you never saw such a rare old craft as this same rare old Pequod.	Спорить не стану, быть может, вам и приходилось в жизни видеть всевозможные редкостные морские посудины: тупоносые люггеры, громоздкие японские джонки, галиоты, похожие на соусники, и прочие диковины; но можете мне поверить, никогда не случалось вам видеть такую удивительную старую посудину, как этот вот удивительный "Пекод".
She was a ship of the old school, rather small if anything; with an old-fashioned claw-footed look about her.	Это было судно старинного образца, не слишком большое и по-старомодному раздутое в боках.
Long seasoned and weather-stained in the typhoons and calms of all four oceans, her old hull's complexion was darkened like a French grenadier's, who has alike fought in Egypt and Siberia.	Корпус его, обветренный и огрубелый под тайфунами и штилями во всех четырех океанах, был темного цвета, как лицо французского гренадера, которому приходилось сражаться и в Египте, и в Сибири.
Her venerable bows looked bearded.	Древний нос корабля, казалось, порос почтенной бородой.
Her masts-cut somewhere on the coast of Japan, where her original ones were lost overboard in a gale-her masts stood stiffly up like the spines of the three old kings of Cologne.	А мачты - срубленные где-то на японском берегу, когда прежние сбило и унесло за борт штормом, - мачты стояли прямые и несгибаемые, как спины трех восточных царей из Кельнского собора.
Her ancient decks were worn and wrinkled, like the pilgrim-worshipped flag-stone in Canterbury Cathedral where Becket bled.	Старинные палубы были ветхи и испещрены морщинами, словно истертые паломниками плиты Кентерберийского собора, на которых истек кровью Фома Бекет.
But to all these her old antiquities, were added new and marvellous features, pertaining to the wild business that for more than half a century she had followed.	Но ко всем этим диковинным древностям добавлялись еще иные необычайные черты, наложенные на судно тем буйным ремеслом, которым оно занималось вот уже более полустолетия.
Old Captain Peleg, many years her chief-mate, before he commanded another vessel of his own, and now a retired seaman, and one of the principal owners of the Pequod,-this old Peleg, during the term of his chief-mateship, had built upon her original grotesqueness, and inlaid it, all over, with a quaintness both of material and device, unmatched by anything except it be Thorkill-Hake's carved buckler or bedstead.	Старый капитан Фалек, много лет проплававший на нем старшим помощником - до того, как он стал водить другое судно, уже под собственным началом, - а теперь живший в отставке и бывший одним из основных владельцев "Пекода", этот старик Фалек, пока плавал старшим помощником, весьма приумножил исконное своеобразие "Пекода", разделав его от носа до кормы и покрыв такими редкостными по материалу и узору украшениями, с которыми ничто в мире не могло бы идти в сравнение -разве только резная кровать или щит Торкила-Живоглота.
She was apparelled like any barbaric Ethiopian emperor, his neck heavy with pendants of polished ivory.	Разряженный "Пекод" напоминал варварского эфиопского императора с тяжелыми и блестящими костяными подвесками вокруг шеи.
She was a thing of trophies. A cannibal of a craft, tricking herself forth in the chased bones of her enemies.	Все судно было увешано трофеями -настоящий каннибал среди кораблей, украсившийся костями убитых врагов.