Могила Густава Эрикссона

– Именно в Шаакене была штаб-квартира Орденской особой комиссии. Мы бы сейчас назвали это инквизицией. Здесь в подвалах пытали и казнили комтуров и рыцарей из окраинных замков, которые знались с Дьяволом и занимались колдовством. А таких, как ты знаешь, за историю существования Ордена в Пруссии было много. Всё это продолжалось почти до самой Реформации, уж до конца XV века – точно.

– А при чём тут то, что случилось с Алёной?

– А это вообще, как ты говоришь, улёт. Совсем незадолго до Реформации в 1515-м здесь свирепствовала чума. И как раз на том месте, где Алёна потеряла сознание, сожгли ведьму, которая навела чуму на Шаакен.

Вот тут изменился в лице и закурил уже я.

……….

В общем, всё шло у меня прекрасно, и я впервые за много-много лет ощутил в эти неполные четыре года настоящий вкус жизни. Пока весной 20-го года страну не накрыло перманентным кризисом. Сейчас уже понятно, что этот кризис пришёл навсегда, и дальше всё будет только ухудшаться. Интересно знать, ухудшаться до какого состояния?

Сначала стали накрываться медным тазом мои туры. И это более чем объяснимо. Я возил по городам и весям не себе подобных отморозков, которым сам чёрт не брат, а обычных наших обывателей, отличающихся от общего среднего уровня лишь большей интеллектуальностью, тягой к родной истории, культуре и природе. Конечно, на всю эту публику короновирус подействовал устрашающе. А после того, как начало настоящей эпидемии чудесным образом совпало с нарастающим крахом мелкого и среднего бизнеса, люди всерьёз задумались, а стоит ли тратить деньги на всякую… на всякие необязательные развлечения. Может быть, стоит эти деньги поберечь и посмотреть, что будет дальше? Не всё ли равно, так ли думали люди или иначе. Факт остаётся фактом: последнюю группу я свозил по маршруту Торжок – Берново – Старица, и было это в начале июня.

Солдатики тоже потихоньку стали сходить на нет, и это особенно удручало. Уж если совсем обеспеченные дядьки решили не тратить деньги на свои маленькие увлечения, значит дело – совсем труба, но не газовая и не нефтяная.

К сентябрю произошло то, что в советское время обозначали в фильмах с субтитрами так: «Звучит тревожная музыка». И музыка эта звучала всё тревожней на фоне небывалого благополучия последних четырёх лет. Слава Богу, хоть родное правительство постоянно помнило о нас, недосыпало и недоедало, заботясь о моём личном благосостоянии. К моей подполковничьей пенсии добавили аж 717 рублей, и я собрался покупать Лануське её любимый «Кадиллак Эскалейд». Красненький. Как раз на её тысячапятисотлетие. Как в песне:

День за днём страна живёт всё краше,

Неустанно двигаясь вперёд. *20

И вот на фоне этого всемерного улучшения жизни произошёл со мной в начале октября 20-го года анекдот в Белоомуте. Но перед этим анекдотом, надо бы объяснить тебе, любезный мой читатель, как я докатился до жизни такой.

ГЛАВА 9. НИНКА.

С Лёхой Адвокатом я познакомился в 99-м году при очень пикантных обстоятельствах. И можно было бы о них рассказать всего в четырёх бессмертных строках удивительного Мастера Лукьянова:

Я помню чудное мгновенье,

Вот Нинка с фраером гребёт.

Дай мне, Кюхля, финку,

Я пойду вперёд…

Можно и в четырёх, да только, если б не Лёха, вряд ли я бы сейчас придавался графомании. Поэтому чуточку поподробней.

В том далёком 99-м году я стал начальником криминальной милиции района Савёловский, причём самым молодым начальником криминальной в округе, подающим большие надежды. Именно в тот год у меня на горизонте появилась адвокатесса по имени Нина. Нинка работала с клиентами за большие суммы и была феноменальным адвокатом: так грамотно умела использовать несовершенства нашего уголовно-процессуального кодекса, недостаточность доказательной базы и свои связи в Савёловской прокуратуре и Савёловском суде, что серьёзные люди, заехавшие, казалось бы, надолго, соскакивали на раз. Слава Нинки, как адвоката, способного развалить любое дело, в криминальной среде достигла своего пика.