Могила Густава Эрикссона

Но я был не единственным другом Лёхи. В конце 2010-го года, когда Лёху уже раскороновали, я заехал к нему в Рузу. К своему удивлению, я оказался не единственным гостем. На диване в гостиной гордо восседал очень смешной грузин лет пятидесяти, до хохота похожий и лицом, и манерой поведения на Луи де Фюнеса. Зная отношение Лёхи к пиковым, я был крайне озадачен. Хозяин представил нас друг другу:

– Рамаз, это мой близкий друг, Юра. Он сыщик, подполковник милиции. Юр, знакомься. Это мой старинный друг, имей в виду – по чесноку, Рамаз Кутаисский. Кстати, не знаю, можно ли его так называть, корону то с него тоже сняли.

– Твой папа, между прочим, снял, гад ты этакий! – оживился двойник Луи де Фюнеса. – Впрочем о покойных (я говорю об Иванькове, а не о нас с тобой) – или хорошо, или ничего… Рад встрече! Раз Вы сыщик, я тогда просто Рамаз Нодариевич. Друг моего друга – мой друг, а мент Вы или не мент – для меня значения не имеет. Надеюсь, Вы тоже без предубеждений?

– Абсолютно, Рамаз Нодариевич. Все мы люди, а люди – везде разные, что у ментов, что у воров. Выпьем!

– За знакомство! Рад слышать такие мудрые суждения о людях. Я считаю так же. За одним маленьким исключением: очень грузин не люблю!

Я чуть не поперхнулся. Услышать такое от человека с фамилией Дзнеладзе было по меньшей мере странно.

– А позвольте спросить, что это Вы грузин так не любите?

– А я Вам отвечу! К моему глубокому сожалению, моя нация сплошь состоит из паталогически лживых людей, воров и содомитов. А главное – грузины добра не помнят. Нехорошие люди, неблагодарные. Я Вам, как сыщику, советую: с грузинами – никаких отношений.

– Вот это да!

– А ты слушай, что Рамаз говорит, – отреагировал на моё удивление Лёха. – Он человек мудрый и порядочный.

Нет, я всё-таки в воровском мире ничего не понимаю. Как сошлись Лёха с Рамазом? Лёха был человеком Иванькова и автоматически признавал верховенство Деда. Рамаз был человеком Таро. В 2008-м Япончик и Вася Воскрес кинули Рамазу предъяву серьёзней некуда о растрате общака. По этой предъяве в марте 2009-го на «Матросской тишине» с Рамаза сняли шапку. Когда Кириллыча вальнули у моего любимого ресторана, ситуация для Рамаза стала совсем безысходной: смерть вора, предъявившего претензии другому вору, означает нерушимость этих претензий – живой мёртвому уже ничего не докажет.

Я не мог понять, как при всех этих замесах Лёха с Рамазом могут дружить? Но Рамаза я встречал у Лёхи много раз до того момента, как в июле 2011-го Дзнеладзе не приняли на Ивана Франко с белым. Кстати, вторая предъява Япончика и Воскреса к Ромазу заключалась в том, что он крепко сидит на белом. И тут я должен уважаемым людям возразить. Наркотики Дзнеладзе никогда не употреблял и во всём воровском мире последовательнее всех держался старых понятий о том, что торговать наркотиками – последнее западло.

На мой взгляд, по-человечески сближало Лёху с Рамазом то, что оба они чрезвычайно тяготились своей «работёнкой» и хоть и были большими знатоками воровских законов, в частной жизни предпочитали от них отступать. Например, вор к вору домой не приходит, потому что дом у них общий. А эти двое постоянно друг друга навещали. Лёха тоже наведывался к Рамазу во Фрязино. У обоих была своеобразная манера говорить на хорошем литературном языке, без всякой фени и, упаси Бог, без мата. Со стороны казалось, что беседуют два старых профессора-гуманитария. Возможно, читатель гневно меня осудит, но я рискну сказать, что оба этих упыря сумели каким-то немыслимым образом сохранить в себе людей, когда обычно в их среде всё человеческое выжигается дотла.

……….

В 18-м году Лёха умер от саркомы лёгких. На следующий день мне позвонил Рамаз, который незадолго до этого вышел после семерика:

– Я тебе выражаю свои соболезнования и скорблю вместе с тобой.

– Тебе тоже мои соболезнования, Рамаз.

– Знаешь, кто похороны организует?

– Вася Воскрес.

– Хороший человек Вася, но полагает, что я считаю его автоматчиком. Да и молодёжь у него слишком наглая и невоспитанная. Поэтому меня, к сожалению, на похоронах не будет. Полагаю, что и ты не придёшь.

Ясное дело, что с Воскресом Рамаз пересекаться никак не хотел. Пока Дзнеладзе сидел в Удмуртии, Шакро единоличным решением в 15-м году восстановил его в статусе. Шакро понять было можно, он пытался остановить тянувшуюся уже второй десяток лет бойню. Но его решения нравились не всем, тем более Васе, который в своё время с Кириллычем кидал Рамазу предъявы.

– Ну, я, понятное дело, не приду.

– Слушай, Юр, тогда у меня предложение. Приезжай ко мне во Фрязино, посидим помянем друга.

– Давай, только у тебя дома. В кабак не пойдём. У нас молодёжь тоже наглая и невоспитанная, мне не нужно, чтобы о тебе вопросы задавали.

– А я и хотел тебя домой пригласить. Приезжай.

Мы сидели с Рамазом у него на кухне, пили водку и поминали Лёху. Я был совершенно подавлен. У Рамаза, видать, друзей тоже много не было. После последней отсидки, когда ему впаяли по полной, он здорово постарел.

– Ну, а как живётся на пенсии, Юрий Владимирович?