Мой ангел-хранитель

Я выхватываю кошелёк из рук Макса и открываю его, игнорируя недовольное «хэй» в мою сторону. Банковская карта, проездная карта «Подорожник», карта «Пятёрочки», пять тысяч одной купюрой… Вообще никакой мелочи. В кошельке моего брата всегда можно было найти мелочь, оттого он весил больше положенного и всегда громко звенел, когда Макс доставал его из портфеля или ящика стола. У Макса всегда можно было попросить денег на маршрутку или для покупки кофе в кофейном автомате, что нередко делала также и я. Мелочи всегда было в избытке. Похоже, всё оставшееся он отдал тем двоим детям. Но ничего другого не пропало. Как ни странно, это не обман.

Но одного железного факта это всё-таки не опровергает.

– Ну и что ты можешь сказать в своё оправдание на этот раз? – говорю я и смотрю на своего старшего братца с крайним осуждением. – Сейчас бы кошелька лишился. И чего делал бы, голова садовая?

Макс хихикает, отводит глаза и с невинностью чешет затылок, но так и не находится ответом.

****************

Рюкзак застёгнут, и парень был готов уже закинуть его на свои плечи, когда вдруг осёкся. Пенал всё ещё лежит на столе. Вот же растяпа. Вздохнув, Саша торопливо расстёгивает молнию, кладёт в открытую сумку пенал с канцелярскими принадлежностями и вновь закрывает её. Глаза машинально пробегаются сначала по письменному столу, а затем и по всей комнате. Нет, в этот раз ничего не забыл.

– Анька, ты собралась?

Но ответа не последовало. Очень странно, учитывая, что голос мальчишки точно был достаточно громким. Надев рюкзак на плечи, Пчёлкин выходит в коридор и вышагивает по направлению к комнате младшей сестры, однако её законной хозяйки там не застаёт. Странно. Обычно Аня не уходит в школу без него, даже если собирается быстрее, что большая редкость. Саша проверяет на кухне и в ванной, но обнаруживает сестру в совершенно неожиданном месте – в кабинете отца.

Аня стояла рядом со столом, за которым, чуть сгорбившись, сидел рослый мужчина. Девочка уже была одета в свой тёмно-синего оттенка сарафан, на её плечах уже висел розовый портфель с забавным рисунком красной птички в качестве узора, а светлые волосы заплетены в две косы. Аня смотрит прямо в глаза старшему. Смотрит виновато. Саша не слышит, что она бормочет, однако по губам может прочитать что-то вроде… «Извини»?

Всё мгновенно встаёт на свои места, когда парень встречается со взглядом отца.

– Пап, – начинает он, однако его прерывают.

– Аня, иди на кухню и поставь чайник. Вам скоро выходить, а вы ещё даже не завтракали.

Девочка кивает и бодрым шагом спешит удалиться из комнаты. Забавно, но, кажется, она даже рада, что отец попросил её выйти. Видимо, она знает, что подготовленная отцом беседа будет для Александра не слишком приятна. Да и сам парниша не настолько туп, чтобы не осознавать, что речь пойдёт вовсе не о предстоящей чайной церемонии.

– Пап, я могу всё объяснить, – говорит Саша, но отец опять перебивает его.

– Скажи, в который раз мы уже возвращаемся к этой теме?

Молчание. Вопрос был риторический. Александр смотрит в пол, а отец разворачивается на стуле в его сторону, сняв очки на толстой оправе и устремив свой взгляд непосредственно на сына. Тёмные круги под глазами стали виднее, чем за слоем прозрачного стекла. Его глазам требовался отдых после длительной работы за ноутбуком.

Мужчина вздыхает.

– Я заберу у тебя гитару.

– Но пап..!

– Это не обсуждается, Александр.

Саша не согласен, но спорить с отцом не посмеет. Остаётся лишь сжать кулаки, стиснуть зубы и высказать всё своё возмущение в собственных мыслях.

– Я не понимаю, почему ты против.

– Потому что это попрошайничество, – сурово, но справедливо замечает мужчина.

– Но что в этом плохого? – всё равно не понимает подросток. – Я же никого не граблю, не принуждаю людей отдавать свои последние деньги. Я играю на гитаре, а они платят, потому что им нравится моя музыка. Я не сижу в переходе с номером моей банковской карты на табличке и не хожу за людьми с пластиковым стаканчиком и просьбой «подайте на хлеб!».

– И всё равно это попрошайничество. И это непристойно, – говорит отец. – Люди дают тебе деньги не потому, что им нравится твоя игра, а потому, что им тебя жалко. Ты выставляешь себя жалким. Это не по-мужски.

– Какая разница?! – вспыхивает Саша. – По-мужски или по-женски, но я хочу помочь маме! Нам нужны деньги, пап. Если так я смогу помочь маме, то пусть для других я буду жалким, мне плевать. И им тоже на меня плевать. Всё справедливо.

– Нет, – качает головой отец. – Мы пока ещё способны себя обеспечивать. Люди должны зарабатывать деньги добросовестным трудом, приносящим пользу. Разговор окончен, – он вновь надевает очки и поворачивается к экрану. – Завтракайте и уходите в школу.

И парень уходит. Молча, не смея возразить. Отцу прекословить бесполезно, хотя Александр очень, очень хотел.