Мой человек

– Я буду плохо себя чувствовать, Алёша. Это… невозможно. Это ненужно.

– Пожалуйста, не спеши с ответом.

Как будто он меня спрашивал, выйду ли я за него замуж. Или хотя бы – вышла ли бы семь лет назад, когда развелась с Ильей, а он еще был не женат.

Я помотала головой и освободилась из его объятий. Алёша отпустил меня, но не сразу.

– Просто так – поехали. Будешь жить в другом номере.

Я внимательно посмотрела на него.

– Зачем?

– Будешь моей музой. Моим товарищем. Моей прекрасной спутницей. Погуляем. Поговорим. Ты не будешь бежать домой. И я не буду бежать домой.

– Ты серьезно?

– Конечно. Мы же взрослые люди.

– Ну да… – Я недоверчиво посмотрела на своего друга юности. – Взрослые.

– Я скажу, чтобы два номера заказали. И билеты в соседних купе. Я оплачу два полных люкса, хорошо?

– Может быть, самолет? – неуверенно предложила я. – Зачем так… шиковать…

Ненавижу себя, когда я в непонятных ситуациях начинаю мямлить, вот как сейчас.

– Не люблю самолет, лишний раз не летаю.

– Боишься? – удивилась я.

– Просто не люблю. У меня же родители разбились на вертолете, в поисковой экспедиции.

– Да? Ну да, конечно…

Мне было очень неудобно, я не помнила этого. Рассказывал ли об этом Алёша? Он жил в общежитии, был не из Москвы, откуда-то с Урала… Или не с Урала… Это всё, что я помню.

– А твои живы? – спросил он. – В Норильске, по-прежнему?

– Нет, умерли.

– Так рано?

– Ну да. Климат оказался неподходящим для обоих. Я привыкла быть одна. Точнее, с Маришей.

– Мне очень понравилась твоя дочь.

– Чем? – удивилась я.

– Какой нематеринский вопрос! – засмеялся Алёша.

– Я хорошая мать, – стала оправдываться я. – Даже очень хорошая. Но просто она при тебе так странно себя вела.

– Я тебе уже сказал – ревнует. Оля… Я не хочу уходить.

Я не поняла, вопросительно посмотрела на него.

– Не хочу от тебя уходить. Не знаю, что это. Не могу уйти.

– Тогда я уйду.

– Подожди. – Алёша перегородил мне путь. – Подожди, пожалуйста. Можешь дать мне слово, что ты не исчезнешь… И еще… что с Михаилом больше не будешь общаться? Прости, что я так. Но он не очень порядочный человек. Я не близко его знаю, но того, что знаю, – вполне достаточно.

– Если я буду… с тобой… близко общаться, – я хотела выразиться как можно определеннее, но нужные слова не выговаривались, – ты тоже перестанешь быть порядочным человеком.

– Нет, ты неправа. Все не так говоришь. Михаил – другое дело. Таким образом человек получил кафедру, что… И хотя – что ему далась эта кафедра, зачем? Разве что проложить себе дорожку к ректорству…

– Уничтожил кого-то?

– Почти. Я так удивился, когда он вчера ко мне пришел в гримерку. Я подумал, что ему нужен мой мастер-класс для большой жирной галочки. Знаешь, сейчас так все заорганизовано стало.

– Я думала – вы друзья…

– Нет. И домой бы я его ни за что сам не пригласил… Так как-то вышло… Я думал, вы с ним вместе, боялся, что ты сейчас пропадешь – и все. Ничего этого не анализировал, конечно, так получилось… тем более это после концерта было. Я устал, выложился. Сложная программа…

– Не знаю, что ему нужно… – пробормотала я, все больше запутываясь. Ерунда какая-то. Еще они и не друзья… Зачем он тогда поддакивал, что Вика хорошо готовит? Просто так, чтобы что-то сказать? Вот он и влез опять между нами. – Я пойду, хорошо?

– Плохо. Но ты иди. – Алёша наклонился ко мне и поцеловал в щеку или скорее потрогал ее губами, осторожно-осторожно. – И приходи обратно. Когда-нибудь.

Я услышала его дыхание, машинально провела рукой по этому месту. Как странно… Все странно…

Что-то случилось, что-то изменилось в моей жизни. Что-то очень важное, самое главное. Нет, самое главное – то, что я мать. Я так всегда считала. Без Мариши моя жизнь была бы пуста и бессмысленна. Но я уже вырастила дочь. Вот она ходит рядом, хорошая, большая, резкая, в чем-то очень наивная. И я ей больше не нужна. То есть нужна, но… не полностью. И это обстоятельство удивительным образом меняет что-то во мне самой. Я чувствую себя одинокой и свободной. Точнее, чувствовала, до того как в моей жизни снова появился Алёша.

Он стал звонить мне каждый день по три раза. И писать с утра до вечера. Шесть, семь, десять раз в день. То коротко, то подробно. Про все, что происходит, про то, что его волнует, о чем он думает. Мне казалось, что он рядом. Он спрашивал меня обо всем, включая самые неинтересные вещи. Каждый раз я думала – не буду отвечать. И каждый раз отвечала, потому что и мне тоже это было нужно. Потому что мне тоже хотелось сказать ему обо всем. Я пыталась не думать о Вике, и… у меня это получалось.