Мой холодный Эрих. Книга первая

– Упал, по заброшке ползал, – нехотя отвечаю, всё равно ведь заставит.

Касается небольшого круглого ожога от сигареты и проводит большим пальцем по длинному рубцу вдоль костяшек, снова поднимает на меня глаза.

– Ножом порезали, – очень тихо произношу. Как-то в драке между группировками один пацан выхватил нож и резанул меня.

Он сводит мои ладони вместе и прижимает к груди. Я как молящийся стою перед ним на коленях. Ещё и голый.

– Извиниться не хочешь? – интересуется он.

– Извините меня, пожалуйста, Эрих Рудольфович, я так больше не буду, – медленно произношу я, и чувствую себя провинившимся школьником-малолеткой.

– Хорошо. Повернись.

Поворачиваюсь к нему спиной. Он поднимает мои волосы, щупает шею, плечи, гладит лопатки, проводит ребром ладони по позвоночнику. Мне противны его прикосновения, но я терплю, жду, что скоро это всё закончится и я уйду отсюда.

– Можешь надеть футболку. Заслужил.

Тянусь за ней, и он шлепает меня по ягодичке. Морщусь. Быстро напяливаю футболку.

– Встань и иди к столу. Ложись. Вытащу из тебя.

Поднимаюсь с колен, иду, кладу руки на столешницу и голову на руки. Жду скорейшего избавления.

Он встает с кресла, шарахается по комнате, потом подходит ко мне, задирает футболку. Что-то холодненькое капает мне на попу, и он растирает мне это по ягодичкам.

– Так и быть смажу твою жопку, – говорит он, – а то она совсем страшная. Сильно горит?

– Нет, – зло бросаю я. Я не просил меня смазывать.

Он шлепает меня по ягодицам, и я вздрагиваю от боли.

– До чего же ты вредный, – произносит он с усмешкой.

Пальцами залазит в щелочку и медленно тянет за веревочку. Вибратор выходит из меня, чуть больно, когда он преодолевает мышечное колечко. Я облегченно выдыхаю.

И тут же резким движением, он что-то мне засовывает снова в мою дырочку. Ойкаю от неожиданности. Похоже, что на сей раз свеча. Опять начинает немного жечь.

– Чтобы ты хорошо спал, – поясняет он. – Повернись.

Поворачиваюсь. Пальцами тяну футболку вниз, прикрываю «непопку». Поднимаю голову и осторожно смотрю на него.

– Что нужно сказать? – спрашивает он.

Не понимаю, что он хочет. Пожимаю плечами.

– Нужно сказать: «Спасибо за наказание, Эрих Рудольфович», – холодно говорит он.

Судорожного сглатываю. Если уж прогибаться, то по ходу до конца.

– Спасибо за наказание, Эрих Рудольфович, – тихо повторяю я.

– И целуй руку, – он протягивает мне свою сжатую ладонь.

Наклоняюсь и целую костяшки его пальцев.

– Ты заслужил надеть трусики.

Подхожу к кучке своей одежды, хватаю трусики и быстро натягиваю.

Раздается звонок, оглашающий отбой. Вопросительно смотрю на него.

– Иди так. Вещи возьми в руки и не вздумай одеться в коридоре.

Поднимаю с ковра худи и штаны, сворачиваю в комок, иду к выходу, сую ноги в кроссовки, нажимаю на ручку двери.

– Спокойной ночи, Александр, – раздается за моей спиной его холодный голос.

– Спокойной ночи, Эрих Рудольфович, – бросаю на него мимолетный взгляд, выскакиваю из комнаты и бегом бегу от него.

В коридоре полупусто. Многие уже рассыпались по комнатам, но кто-то ещё не ушел. С интересом смотрят на меня, что я в трусиках. Но мне пофиг, мне сейчас было в сто раз хуже. Я хочу в душ, очень. А после отбоя уже нельзя. Запрещено.

После переклички ложусь сразу набок, ягодицы болят, хоть после их смазывания становится чуть полегче, но теперь внутри жжёт. Моя кожа до сих пор чувствует все касания Эриха, будто он рядом и продолжает дотрагиваться до меня. Противно. Но придется спать с этими ощущениями. Свеча рассасывается в попке, и я проваливаюсь в сон.

Глава 3

После утреннего построения первым делом бегу в душ, успеваю до завтрака. Сегодня нет урока истории и для меня это праздник. Не видеть Эриха, не чувствовать запаха его противного одеколона или туалетной воды, не знаю, чем он там надушивается, не слышать его холодного властного голоса – это просто счастье. Но он всё равно тут, ходим по одним и тем же коридорам, едим в одной и той же столовке.

На завтрак сажусь отдельно от всех, за пустой столик. Сижу с краю, это мое самое любимое место, не люблю быть зажатым. Ребята видят, что я не в духе и не лезут ко мне. Только один подсаживается, но на другой конец длинного стола, подальше от меня.

– Приятного аппетита, Левиц, – говорит Эрих, проходя мимо меня. Задерживается, ждет.

– Приятного аппетита, Эрих Рудольфович, – тяну я, не поднимая на него глаз.

И сразу как-то этот самый аппетит пропадает. Больше вожу по тарелке ложкой, чем ем. Он уходит и садится за учительский стол, но лицом ко мне, время от времени бросает на меня взгляд. Не выдерживаю, хватаю тарелку, отношу к мойкам и выбегаю.

Спокойно выдыхаю, когда идем в цех. Тут его точно не увижу. Не придет сюда в своем щегольском наряде. Здесь пыль, повсюду летают гранулы пенополистирола, как ни убирайся. Мы ходим в рабочих комбинезонах. Потом переодеваемся на занятия в школьную форму.

Попка ещё болит будто там внутри до сих пор вибрирует эта адская игрушка и хлещут плеткой по ягодичкам, иногда морщусь, но работать можно.