Мой холодный Эрих. Книга первая

В обед выбираю место так, чтобы быть спиной к учительским столам, и ещё залажу в серединку между парнями, мне ужасно дискомфортно, но это лучше, чем видеть Эриха. Он молча проходит мимо. Тот же трюк проделываю на полдник и ужин.

На переменах специально не выхожу из класса, чтобы ненароком опять с ним не встретиться, но после занятий в коридоре всё же на него натыкаюсь. Как будто он меня специально подкараулил. Хочу быстро прошмыгнуть мимо, но он останавливает.

– Левиц, подойди.

Подхожу, не смотрю на него.

– Болит ещё жопка? После ужина приходи в мою комнату, я её снова смажу.

Я киваю, хотя уже сейчас знаю, что не пойду к нему. Он отпускает меня, и я сваливаю.

Перед самым отбоем лежу в кровати на животе и читаю книгу, болтая ногами. Уроки сделал частично, только важные, на сколько смог высидеть, попка адски болит.

Он подходит незаметно, по крайней мере я его не услышал, садится на край моей кровати и кладет руку мне на попу.

– Почему ты не пришел ко мне?

Резко дергаюсь, оборачиваюсь, вижу его и пытаюсь вскочить на пол.

– Не вставай, – говорит он мне, прижимая мою спину к кровати, – я хочу смазать твою жопку, только и всего. Она же болит у тебя ещё.

– Не надо, – изворачиваюсь и сажусь на подушку, – ничего у меня уже не болит.

– От моих ударов так просто всё не проходит. Ложись обратно или пойдешь в мою комнату.

Поворачиваюсь и вытягиваюсь на животе, не хочу идти в его комнату, ни за что.

– Готовь жопку.

Стягиваю сразу штаны и трусики, оголяю ягодицы.

Антоха деликатно выходит из комнаты, утаскивая за собой ещё одного. Но у нас нет двери и из коридора всё видно. Мимо проходят девочки, замечают лежащего меня и мою обнаженную попку, смеются, через пару минут опять идут, чтобы снова посмотреть.

Эрих выдавливает холодный крем на мои ягодички и начинает растирать. От его мази и, правда, лучше, но его прикосновения портят всё. Зажмуриваюсь, терплю. Он заканчивает, вытирает салфеткой пальцы. Тянусь к трусикам.

– Я ещё не разрешил тебе одеваться, – говорит он, хлопая меня по руке.

Отпускаю резинку трусиков.

– Дай мне подушку, – командует Эрих.

Не понимаю зачем, но беру подушку и подаю ему.

– Приподними жопку.

Приподнимаю. Он засовывает подушку мне под живот и укладывает меня так, чтобы моя попка была выпячена.

– Сколько можно тебе говорить, что мои приказы должны выполнятся неукоснительно? Ты видимо никак не можешь это усвоить, нужно тебе помочь, – он раздвигает мои ягодички, проходит рукой по щели, проникает за мышечное колечко и начинает его растягивать.

Я вздрагиваю и зажмуриваюсь.

Он вводит второй палец и ещё шире тянет мою дырочку.

Я дергаюсь, стискиваю зубы и изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не застонать. Больно.

– Расслабься, – он похлопывает меня по ягодичке, – а то будет ещё больнее.

Глотаю ртом воздух и на секунду расслабляю мышцы, он проникает за пределы мышечного колечка, и я громко выдыхаю.

– Если я говорю тебе, что нужно зайти ко мне, то что следует сделать? – спрашивает он, заходя ещё глубже, до упора вводя свои пальцы.

– Прийти к вам в комнату, – отвечаю я сильно морщась.

– Правильно.

Он убирает руку и опять вытирается салфеткой.

Я лежу, не двигаюсь, глубоко и часто дышу, чувствую, что он ещё не закончил.

Эрих снова кладет руку на мою попку. Ощущаю прикосновение не только его пальцев, но и край манжеты его рубашки, который щекочет самый низ. Он снова раздвигает ягодицы, и теперь что-то входит в мою дырочку. Уже узнаю свечу.

– Теперь можешь одеваться, – разрешает он, хлопая напоследок мою попку.

Натягиваю штаны, убираю подушку, но не встаю, лежу. Он поднимается с моей кровати.

– Спокойной ночи, Левиц, – раздается сверху его холодный голос.

– Спокойной ночи, Эрих Рудольфович, – отвечаю я, чуть повернув голову.

Он уходит, а я так и остаюсь лежать. До отбоя остаются считанные минуты.

Утром совершенно не хочется вставать. Сегодня последним уроком история. Настроение сразу в ноль. Весь день как на иголках, постоянно бегаю курить, скоро пацаны, наверно, предъявят за исчезнувшие сигареты, да пофиг, это меня хоть как-то успокаивает.

Он заходит опять со звонком и у меня мгновенно всё замирает внутри. Но он не обращает на меня внимание, рассказывает дальше про русско-крымскую войну. Я сижу тихо, как мышь, не смотрю на него, записываю.

Потом Эрих присаживается попкой на свой стол и обращается к классу:

– А теперь я хочу проверить, как вы усвоили материал. Я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте. Можете с места. Не бойтесь, никаких оценок. Только пятерки тем, кто хорошо ответит. Итак, первый вопрос: сколько лет было Ивану Грозному, когда он взошел на трон? Кто помнит?

И он задает вопросы, кто-то выкрикивает ответы, он поправляет, если что-то неверно, улыбается, шутит, такой весь добренький, свой рубаха-парень. Класс осмелел, смеется вместе с ним. В общем, все в хорошем настроении, кроме меня. Я не участвую. Лежу, опираясь головой на руку и смотрю в сторону окна, жду конца урока. Со звонком оживаю, встаю, бросаю тетрадку в рюкзак.

– Всё – урок окончен, вы все большие молодцы, – он поднимается со своего стола и идет к выходу, – все свободны. Левиц, задержись.