Мой лучший любовник

– Ладно, – согласился Лео, – если хочешь, пусть будет так. Сегодня День Хорошего Отношения к Сюзи.

– Ха! Неестественно Хорошего.

Он пожал плечами.

– Трудная задача.

– Но кто–то должен ее выполнить, а ты вытянул короткую соломинку? О, не повезло, – язвительно прокомментировала она.

– Я имел в виду, что тебе пришлось заниматься уборкой вещей. Разбираться в доме твоей матери. – Лео оставался спокойным. – Это эмоциональное потрясение. Естественно, ты расстроена.

Сюзи открыла рот, чтобы возразить, однако резко его закрыла.

Это действительно так! Вот причина, по которой она весь день ужасно себя чувствовала.

О нет, конечно нет, дело не в этом.

– Я не расстроена. Со мной все в порядке, – заявила Сюзи ледяным тоном. – С какой стати уборка вещей может являться эмоциональным потрясением? Боже, мы не были с ней слишком близки!

Ее голос звучал визгливо и неестественно. Какой стыд. Желая поскорее покинуть дом, Сюзи оглядела кухню в поисках ключей.

– Я задержался здесь, потому что Роджер кое–что нашел в саду, – сообщил Лео, – когда проверял качество почвы. Она была закопана вон там. – Он указал на окно кухни. – Под пионом.

Волосы как оранжевая «сахарная вата» и еще в сочетании с именем Роджер, подумала Сюзи, отвлекаясь на пару минут. Черт, разве можно быть таким неудачником?

Конечно, она сразу поняла, что нашел Роджер. До этого она не могла вспомнить, почему его копания в саду вызывали какое–то знакомое ощущение. Теперь на нее нахлынули воспоминания.

– Так что он откопал? – Сюзи говорила легкомысленным тоном, но ее сердце стучало, как гигантский молот. – Отрезанную руку? Спрятанные сокровища? Сине–золотую жестяную коробку из–под печенья с петухом на крышке?

Лео повернулся на стуле и достал сине–золотую коробку.

– Я не знал, что внутри, – объяснил он Сюзи, – поэтому заглянул внутрь.

Он протянул ей коробку, она ее взяла и осторожно поставила на стол. Почти вся грязь была уже смыта. Синяя и золотая краски поблекли, их частично съела ржавчина, но они были еще различимы.

Сюзи точно знала, что найдет внутри. Тонкий собачий ошейник и поводок. Пучок своих волос. Фотографии любимых поп–звезд, вырезанные из журналов. Ее собственные фотографии в возрасте десяти или одиннадцати лет – само собой, с ужасными короткими волосами и глазами на мокром месте. Несколько сломанных дешевых украшений. И последнее – и самое главное – дневник с изображением «Дюран Дюран» на пластиковой обложке.

– Не могу поверить, что он нашел коробку. – Сюзи с шумом опустилась на один из кухонных стульев, а на ее губах появилась слабая улыбка. – Ведь сад совсем не маленький. Из всех мест, куда он мог воткнуть свой шест, – она попыталась пошутить, – он выбрал именно это.

Конечно, улыбка Лео быстро исчезла.

– Почему ты ее закопала?

– Для будущих поколений. – Говоря это, Сюзи с трудом снимала плотно надетую крышку. Все было на месте, аккуратно уложенное в полиэтиленовые мешки, как она и помнила. – Думаю, я переняла откуда–то эту идею. Ты хоронишь «капсулу времени», и через сотни лет кто–нибудь приходит, находит ее и с интересом выясняет, какая была жизнь у угрюмых подростков в восьмидесятые годы двадцатого века.

– Слушай, я бы мог притвориться, что не открывал твой дневник, – проговорил Лео, – но я не стану. Я должен был выяснить, кому он принадлежит.

Сюзи дрожащими пальцами вынула его из пакета.

– Ты весь его прочел?

– Только первую страницу. Мне все стало понятно. Может, я приготовлю тебе кофе?

Сюзи была за много миль – и много лет – отсюда; она кивнула и открыла первую страницу, ту, которую уже прочел Лео.

Дневник Сюзи Кертис, 11 лет, дом Шелдрейк. Снейд–парк, Бристоль, Англия.

Январь. Не думаю, что мама меня любит. Она была здесь на Рождество, но на Святки опять уехала. В Гонконг, на две недели. Я скучаю и люблю ее, но я ей не нужна, иначе она бы не уехала.

И на Рождество мне не подарили собаку, хотя я просила, значит, я зря потратила деньги на ошейник и поводок. А мои волосы выглядят ужасно, потому что проклятая Джулия их обрезала. Если бы мама была здесь, она бы отвела меня к нормальному парикмахеру. С короткими волосами я выгляжу полной дурой, и все будут надо мной смеяться…

Сюзи дошла до конца страницы и поняла, что не может себя заставить читать дальше. В горле застрял комок, от стоявших в глазах слез записи одиннадцатилетнего ребенка расплывались и плясали, неприличный всхлип нарушил тишину кухни.

Хох!

Боже мой, такие звуки издают гусыни, когда откладывают яйца.

ХОХ.

Яйцо размером с арбуз.

ХОХ, ХОХ. АААХААХААА!

Действительно, это было не слишком благозвучно, но она не могла себя остановить. Вообще–то она даже испытывала облегчение, что все вырвалось наружу, все остальное ей было безразлично.