Мой мальчик

Маркус не знал, что Уилл не виделся со Сьюзи с тех пор, как Фиона рассказала ей историю с Недом, вступлением в ассоциацию «ОРДА» и так далее. Никто не говорил ему обратного, но Маркус по-прежнему жил с уверенностью, что после того, как он уходит в школу или идет спать, взрослые делают много чего такого, о чем ему не докладывают; но теперь он начал подозревать, что все обстоит не так и что те взрослые, которых он знал, не вели ровным счетом никакой тайной жизни. Когда Сьюзи вошла в комнату, наступил неловкий момент, в особенности для Уилла: он встал, потом сел, потом опять встал, весь покраснел, сказал, что ему нужно идти, а Фиона попросила его не быть смешным, и он снова сел. Единственный свободный стул оказался в углу, где сидел Уилл, поэтому Сьюзи пришлось сесть рядом с ним.

– Как прошел день, Сьюзи? – спросила ее Фиона.

– Хорошо. Как раз возвращаемся от бабушки.

– А как бабушка? – спросил Уилл. Сьюзи повернулась к нему, открыла рот, чтобы ответить, но передумала и решила его проигнорировать. Это было самое захватывающее зрелище из того, что доводилось видеть Маркусу в реальной жизни, и уж точно самое захватывающее из того, что когда-либо происходило в его собственной гостиной. (Мама и лужа рвоты в «День дохлой утки» не считались. Ничего захватывающего в этом не было. Это было просто ужасно.) Ему показалось, что Сьюзи проявила пренебрежение. Он много раз слышал о пренебрежении, но никогда не видел воочию. Это было здорово, правда немного страшновато.

Уилл поднялся и снова сел. Если бы он действительно хотел уйти, никто не смог бы его удержать, подумал Маркус. Хотя, конечно, удержать его они могли бы – если бы все сидящие в комнате повалили его и уселись сверху, то уйти бы ему не удалось. (Маркус улыбнулся про себя, представив маму Линдси, оседлавшую Уилла.) Но удерживать его они бы не стали. Так что же он сидит, а не направляется к выходу? Или то вскакивает, то садится? Может, в пренебрежении есть нечто такое, о чем Маркус еще не знает. Может, существуют правила пренебрежения и, согласно им, следует просто сидеть и терпеть, пока тобой пренебрегают, даже если тебе это не нравится.

Меган вывернулась, слезла с маминых колен и направилась к елке.

– Меган, может быть, там для тебя подарок? – спросила Фиона.

– У-у-у-у, Меган, подарки! – протянула Сьюзи.

Фиона подошла к елке, взяла в руки один из оставшихся свертков и протянула ей. Меган стояла, сжимая его, и смотрела по сторонам.

– Она раздумывает, кому бы его подарить, – объяснила Сьюзи. – Сегодня она с одинаковым удовольствием и получала подарки, и дарила их.

– Как мило, – сказала мама Линдси.

Все смотрели и ждали, что Меган решит: можно было подумать, что малышка разбирается в науке пренебрежения и затевает что-то недоброе, потому что она прошагала к Уиллу и протянула ему сверток.

Уилл не пошевелился.

– Ну возьми же, болван, – рассердилась Сьюзи.

– Это же, черт возьми, не мой подарок, – сказал Уилл.

Молодец, подумал Маркус. Теперь твоя очередь проявить пренебрежение. Но в сложившихся обстоятельствах выходило, что Уилл пренебрег не Сьюзи, а Меган, а Маркус считал, что нельзя проявлять пренебрежение к лицам моложе трех лет. Какой смысл? Меган вроде было все равно, и она стояла, тянула руку со свертком до тех пор, пока он его не взял.

– Теперь что? – спросил Уилл сердито.

– Открой его вместе с ней, – велела Сьюзи. Она сказала это уже терпеливее – казалось, гнев Уилла ее немного успокоил. Если она и намеревалась поругаться с Уиллом, то явно не здесь, в присутствии всех.

Уилл и Меган разорвали бумагу и обнаружили какую-то пластиковую игрушку, которая играла разные мелодии. Меган посмотрела на нее и помахала ею перед носом у Уилла.

– А теперь что? – спросил Уилл.

– Поиграй с ней, – ответила Сьюзи. – Господи, сразу видно, что у него нет детей.

– Знаешь что, – сказал Уилл, – сама с ней играй, – он сунул игрушку Сьюзи, – если уж я такой бестолковый.

– Может, тебе следовало бы подучиться, чтобы не быть таким бестолковым? – поинтересовалась Сьюзи.

– Чего ради?

– Мне кажется, в твоей работе тебе пригодилось бы умение играть с детьми.

– В твоей работе? – вежливо переспросила Линдси так, будто это был обычный разговор в обычной компании.

– Он нигде не работает, – сказал Маркус, – его папа написал песню «Суперсани Санты», и теперь он зарабатывает миллион фунтов в минуту.

– Он притворяется, что у него есть ребенок, вступает в общество родителей-одиночек и цепляет одиноких мамочек, – поправила Сьюзи.

– Да, но делает он это не ради денег, – заметил Маркус.

Уилл снова поднялся, но садиться больше не стал.

– Спасибо за обед и все остальное, – поблагодарил он, – я пошел.

– Сьюзи имеет право выплеснуть свой гнев, Уилл, – сказала Фиона.

– Да, и она его уже выплеснула, и теперь у меня есть право пойти домой. – Он начал пробираться между подарками, бокалами и людьми по направлению к двери.

– Он мой друг, – сказал Маркус. – Я его пригласил, и только я могу ему сказать, когда идти домой.

– Не уверен, что в этом заключается суть гостеприимства, – не согласился Уилл.