Мои молодые годы

А в стране уже звучало слово «перестройка». Тогда большинство людей нашей страны воспринимало его дословно. Это позже мы поняли, что перестройка превратилась в смену формации или, по сути, в переворот. Но до этого еще было далеко, хотя в партии пошло брожение. Даже в Томской области с отъездом Лигачева железная дисциплина начала ослабевать.

XVIII

Махтодуй был неплохим дядькой, шебутным. Мне было его жалко. Через шесть месяцев работы машины наши давали уже 22 часа непрерывной работы, поэтому в конце года я зашел к директору и напомнил о его обещании, но Вострецов начал юлить, может, боялся конкуренции, не знаю. В 1985 году я ушел.

Если считать по социалистическим нормам, то меня можно было отнести к летунам. Тогда не любили и подозрительно относились к людям, часто меняющим работу, но у меня не было комплексов по этому поводу. Я был готов на любую работу.

По странному совпадению роль руководителя нового предприятии начал 11.03 вместе с Горбачевым М. С., только тот стал Генеральным секретарем П,К КПСС. Почти 60 женщин смотрели на меня: кто с интересом, кто изучающе, а кто-то и равнодушно, но три пары глаз были мужскими – усмехающиеся Юры Вымятнина, открытые и готовые ко всему Федора Беляева, серьезные Анатолия Горбунова.

Тагиев представление закончил минуты через три и, пожелав успехов, укатил в управу. Я осмотрел свой кабинет: шкаф с бумагами, письменный стол с переговорным устройством «Псков», несколько стульев, стены, обшитые ДСП и покрытые лаком, – стандартное обустройство кабинета мелкого начальника советского периода.

Сел за стол, выдвинул ящики, но они оказались пустыми. На столе лежала небольшая стопка чистой бумаги и письменный прибор. На улице бушевало весеннее солнце, лучики которого еще не заглядывали ко мне, но уже подходили близко к окну.

В комнату влетела Ванда Ареханова, начальник цеха операторов, заполнив своим телом половину кабинета. «Да, такой бабе только надзирателем в концлагере или на лесоповале работать», – пронеслась мысль.

Высокая, ростом 185 сантиметров, дородная, так и хочется назвать ее детиной, она начала говорить о проблемах: «Нет запчастей к машинам, механики Юра и Федор пьют потихоньку, женщины опаздывают. Но мы с вами вместе наведем порядок!»

«Эх, ей бы автомат в руки», – юмор не покидал меня.

Слушать ее быстро надоело, поэтому я сказал, что мне надо поработать, хотя и не знал с чего начать. Когда Ванда ушла, я решил обойти свои владения. Предприятие не имело своих площадей, а арендовало их в строительном тресте ЖКХ по адресу Фрунзе, 111. Мы занимали половину первого этажа и часть подвала – там сидели механики и находился склад. Экономист с начальником цеха занимали одну комнату. Было еще три комнаты новой поросли программистов, которыми командовал Толя Горбунов. Я зашел к нему, мы немного пообщались. Хороший мужик, еще и земляк с Забайкалья. Ему, оказалось, в управлении обещали квартиру, поэтому он и работал здесь.

Из разговора я узнал, что многое непонятно: не было вычислительных машин, программное обеспечение разрабатывали в Кибернетическом центре ТПУ у Владимира Захаровича Ямпольского, а считать планировали на ВЦКП. Был такой вычислительный центр коллективного пользования, который по замыслу разработчиков автоматизированной системы управления (АСУ) Томской области должен был обсчитывать все задачи, включая АСУ городского хозяйства. ВЦКП располагался в управлении статистики, но, во-первых, мощности тех машин было недостаточно, во-вторых, не было надежной передачи данных, поэтому информацию готовили у себя, используя перфокарты и магнитные ленты. Прежде чем машина выдавала данные по одному дому, она считала 3–4 часа. Такая информация сильно опечалила.

Я пошел в цех операторов, которые в основном считали зарплату и материалы для всех предприятий ЖКХ, а также сторонних организаций. Этот блок работы не был убыточным, за него регулярно выплачивались деньги, но будущего у него не было. В цехе стоял непрерывным рокот клавиш: операторские пальцы летали быстрее пальчиков любых пианистов. Девчонки, не отрываясь от работы, успевали смотреть в мою сторону.

Я поговорил с мастером Маргаритой Краус, худой изнеможденной женщиной лет 40. Она мне понравилась знанием дела и спокойствием. Спросил про проблемы, но она не жаловалась. Поинтересовался, что с жильем. «На моей памяти не слышала», – она печально улыбнулась. А когда я сказал опрометчиво, что и этот вопрос будем решать, она ничего не ответила, лишь усмехнулась. Оказалось, что она живет с дочкой в квартире уже 15 лет и просвета в жизни не видит.

Еще понравилась Галя Шматова, толковая женщина. В общем, обе были хорошими специалистами.

Потом я спустился в подвал. Механики пили чай. Дали кружку и мне. Особых улучшений они не ждали, но на тот момент, как я понял по находящимся предметам в их комнате, они еще где-то подрабатывали. Я им сказал, что у меня простое условие: машины должны работать. А если им что-то надо, то мы все решим. В итоге мы пожали друг другу руки и разошлись почти друзьями.