Мой неожиданный сиамский брат

По приходу же в Умм-Каср моряки узнали, что война резко обострилась после нескольких налетов иракской авиации и разрушения некоторых нефтяных платформ Ирана. Закономерно, что цены на нефть при таких новостях начали повышаться…

«Синее море, только море за кормой…» — опять звучала в репродукторах внутренней трансляции песня…

В тихом омуте

Андрей Андреевич Громыко с омерзением смотрел на, ковыляющего рядом человека. «Что же за люди то такие пошли — мразь на мрази. И такие вот работают в самом центре, где должна создаваться партийная идеология. Чистыми, так сказать руками. О времена, о нравы!»

Понятно, что сразу после съезда партийный аппарат затаился. В конце концов, Генеральный Секретарь не сменился, был избран практически старый состав Политбюро, противостоять этому было как то… не с руки, если учесть, сколько людей в этом участвовало. Утвердили же предложения по реформам на съезде. Да и возможности роста после реформ появились у многих. Расформировали ЦК компартий союзных республик, зато вместо них создали региональные комитеты. Которых оказалось элементарно больше и, значит, шанс на карьерный рост появился у куда большего количества людей, сидевших в партийных аппаратах. Но потом, неожиданно выяснилось, что карьера идет не у всех, а интересы республик теперь защищать не так просто, как раньше. Не пойдешь в ЦК той же КПУ и не попросишь, чтобы при «распределении фондов» учли интересы именно твоей Полтавской области. А ЦК в свою очередь попросит кого надо в Москве… и всем хорошо, кроме русских, у которых своей партии и своего республиканского ЦК нет. А теперь все в одинаковом положении, более того — региональных комитетов у русских больше, и в новом Политбюро представителей Российской федерации тоже стало больше. Да и сам Брежнев менялся непредсказуемо, словно забыв все предыдущие негласные договоренности. Да, ввели вместо первых секретарей ЦК должности президентов республик. Которые, если подумать, ничего не значили, всего лишь дублируя посты председателей Верховного Совета. Тем более, что все серьезные вопросы все равно решались при участи Политбюро и прочих партийных органов. Так что многие из бывших глав республик были несколько обижены…

Поэтому, как только до всех стали доходить нехорошие последствия принятых решений, аппарат начал потихоньку консолидироваться, подыскивая единомышленников. А оружия для борьбы с новыми идеями Генсека у региональных партийных элит было достаточно — пока… По крайней мере они в этом были уверены.

Потратив два месяца на согласование позиций по здравницам, санаториям да через верных людей — представители партийно-национальной элит уяснили, что существуют две группировки, интересы которых разошлись сразу по окончании съезда. Одна — сам Генсек и верные ему люди, включая руководство КГБ и большую часть его аппарата, большая часть военных руководителей, аппаратчики, получившие реальные преференции. Вторая группировка — группировка Громыко — Черненко — Устинова, оттесненная от своих постов и стремящаяся к реваншу. Ведущим в этой связке был все же Громыко, «мистер «Нет», почти бессменный министр иностранных дел СССР, человек иезуитской хитрости. К ней примкнули и разгромленные остатки консерваторов — сусловцев и прочих. Примкнули, чтобы не быть окончательно оттесненными от власти.

Первую встречу для определения позиций сторон — назначили в санатории, принадлежавшему Управлению делами ЦК КПСС, по странному стечению обстоятельств, том же самом, в котором до съезда Громыко договаривался с Сусловым. В этот санаторий снова лег на обследование член ЦК КПСС Громыко, и в то же время в санатории оказался Петр Александрович Родионов, заместитель директора Института Марксизма-Ленинизма, Директор института был недавно арестован за измену Родине, «исполняющего обязанности» назначили со стороны, причем из кадров Госбезопасности, и Родионов был этим сильно недоволен.

Поэтому сегодня Громыко вышел из процедурного кабинета, где дышал кислородом на какой-то немецкой машине и, кашляя после процедуры, прошел коридором к другому кабинету, где у академика был назначен массаж. Дверь была на замке. Прислушавшись, Громыко понял, в чем дело.

— Ходок старый… — выругался он, стуча в дверь условным стуком. За дверью раздалась какая-то возня, потом, минуты через три дверь открылась. Внешне все было уже совершенно пристойно. Девица, одетая в очень короткий медицинский халатик, длиной короче, чем обычный, заканчивала массировать лежащего мужчину, укрытого по пояс покрывалом.

— Заходи, Андрей Андреевич… Я тут… кхе-кхе… задержался немного. Сейчас оденусь.