Мой палач

— Эйви, сокровище ты наше, пойми, мы не желаем тебе зла. А сюда ты попала только потому, что наши люди видели, как вы ехали с палачом на одном коне. И было заметно даже издалека, как он прикасался к тебе и шептал что-то на ухо, — а затем Милиса посмотрела чуть выше, явно обращаясь не ко мне. — Этот гад будто знал, что мы будем поджидать его на лесной дороге в Тервиль. Может, поэтому поехал через Волчью долину? Но ладно, не это сейчас важно, — она снова устремила на меня взгляд своих светло-карих глаз. — Нам интересно, почему обвиняемая в ведьмовстве, которую посадили в тюрьму, вдруг оказалась на свободе? Будь добра, ответь честно хотя бы на этот вопрос.

Я с трудом удержалась, чтобы не поддаться порыву и не вскочить с лавочки. Огромных усилий стоило сделать невозмутимый вид и спокойно произнести:

— Повторюсь. Между нами ничего нет. Никакой связи. И если вы схватили меня и запихнули в палатку только из-за этого, то зря старались.

Рука незнакомки медленно заскользила пальчиками по моей спине и переместилась к другому плечу. Теперь мне удалось заметить боковым зрением ее нежно-голубое платье чуть ниже колен и босые ноги, утопающие в густой траве.

— Зря ты умалчиваешь и недоговариваешь, — сказала женщина, лицо которой мне так и не удалось увидеть. — Эйви, мы уверены, что тебе тоже не нравится положение дел в империи. Понимаешь, у нас благие намерения. Мы хотим все исправить, — ее голос звучал подобно нежной мелодии. — Ты так же, как и все присутствующие, попала в незавидное положение. Всех нас обвиняли в причастности к клану ведьм, собирались лишить жизни.

Мозг кричал о необходимости воспротивиться, ведь очень странно, что мне доверили такую важную информацию, словно раскрыли все карты и играли в честную игру. Однако меня неистово тянуло кивнуть, принять сказанное за чистую монету и даже хоть как-то поддержать их.

«Что со мной происходит?»

— И как вы избежали казни? — дернулась я в ее сторону, но вовремя опомнилась, не желая вновь испытать боль.

— Одних освободили по пути в Шигард, других спасли каким-то чудом. Нам не удается ничего предпринять только в столице. И все дело в палаче, — с запалом заговорила Милиса. — Он слишком силен, постоянно мешает. Этот мужчина является единственной преградой, не позволяющей достигнуть главной цели. В других городах проще: есть возможность воздействовать на сознание людей, переманивать их на свою сторону, вселять веру в несправедливость существующего порядка, внушать нужные нам желания и мысли.

— И какая у вас цель? — замерла я в ожидании ответа.

— Свергнуть императора, установить новые порядки, позволяющие ведьмам не скрываться и жить без страха перед завтрашним днем, — Милиса даже встала из-за стола и ударила по нему кулаком. — Это несправедливо, что стольких женщин убивают. Невиновных женщин! Надо положить конец тирании и показать, насколько они не правы.

Мои брови взлетели вверх от удивления. Не ожидала я услышать ничего подобного.

— А методы?

— Эйви, ты ведь помнишь историю? — прозвучал сверху чарующий голос. — Шестьсот лет назад ведьмы восстали против магов, чтобы показать свою мощь, доказать, что они достойны стать во главе империи. Они тоже собирались свергнуть правящую семью и занять ее место.

— Да, и хоть они убили императора, но все же не добились своего, — покачала я головой. — Это слишком жестоко и неправильно. Чем вы лучше них, если тоже посягаете на престол? Я не занимаю ничью сторону, — подняла я руку в останавливающем жесте, заметив реакцию на сказанные слова у воинственно настроенной Милисы. — Мне лишь интересно знать, в чем ваше преимущество перед теми ведьмами? Почему верите, что сможете сделать то, чего не удалось им?

— Мы будем действовать умнее, — ответила незнакомка, так и не назвавшая свое имя. — Зачем воевать со всеми? Мы постепенно переманим на свою сторону каждый город, воздействуя на сознание людей. Останется лишь Шигард. Только в нем много сильных магов. И один из которых — палач. Уже давно запущен процесс, почти весь Тервиль был нашим, но этот… маг всего лишь за день свел на нет то, чего мы добивались целый месяц! — она впилась ногтями мне в предплечье.

— Ау! — не выдержала я.

— Ой, прости, — убрала незнакомка руку. — Ты не представляешь, скольких это стоило трудов.

Вокруг нас поселилась тишина. Даже птицы почему-то перестали петь, будто тоже участвовали в разговоре и боялись подать голос. Я повернулась в сторону палаток, откуда изредка выглядывала любопытная рыжеволосая женщина.

— Извините меня, но я не хочу ввязываться в это дело, — первой нарушила я затянувшееся молчание.

Внутри шла борьба, жестокая и беспощадная. Мозг противился желаниям. Стремления шли вразрез с велением сердца. Меня разрывало на части, тянуло без оглядки встать на их сторону и заверить, что в этом клане теперь на одного человека больше.