Мой сводный чёрт

— А мне это нафиг нужно? — выплюнул парень. — На что мне ваше сближение сдалось? Маму мне заменить пытаетесь?

— Ромочка…

— Я сказал, не называть меня так, — я подпрыгнула, когда парень опустил кулак на стол.

Тихонечко поднялась и двинулась боков к выходу с кухни. Две головы одновременно повернулись ко мне.

— Полечка, прости меня, — снова начала мама и сделала ко мне несколько шагов, но я покачала головой отрицательной, развернулась и побежала в свою комнату.

Я не выносила крики. Ненавидела скандалы. Они вновь возвращали меня в то время, когда я жила в самом настоящем Аду. В комнате, которую мне выделили, упала на кровать и тут же накрылась с головой одеялом. Тихо заплакала, пряча лицо в подушке. Новость о том, что мама беременна, причинила мне боль. Она просто устраивала свою жизнь. Создавала семью, где мне не было места. Где вновь я, будучи лишней, со стороны буду наблюдать, как мама счастлива. Как она в моменты счастья забывает обо мне. Как всякий раз, когда отчим приходил мириться и целовал синяки на её лице. В их комнату тут же захлопывалась дверь, а я спала на кухне на жёстком диване.

Одеяло потянули вниз. Я вцепилась в него руками и тихо, но твёрдо сказала:

— Я хочу побыть одна.

— Хорошо. Я рюкзак принёс, — голос Ромы стал неожиданностью.

Я высунула нос из вороха одеяла и посмотрела на широкие плечи парня.

— Спасибо тебе, Ром… — голос сорвался. Боже. Почему я постоянно плачу? Каждый день, как только мы переехали в этот город.

— Полина, — Рома поставил рюкзак на пол возле стола и обернулся ко мне, — чай будешь?

— Почему ты такой хороший? — всхлипнула. — Почему относишься ко мне так, когда должен ненавидеть? Разве я заслуживаю такого отношения?

— На дурацкие вопросы не отвечаю. С сахаром? — взялся за ручку и бросил на меня взгляд через плечо.

— Без, — вытирая слёзы, улыбнулась.

— Горячий? Или разбавить?

— Разбавить.

Рома ушёл, а я потянулась к тумбочке за влажными салфетками. Вытерла быстро лицо и высморкалась. Едва выбросила салфетку в корзину, вернулся парень с чашкой в руках. Поставил на стол и с грустной, полной боли улыбкой, сказал:

— Моя мама такой чай называла помоями. Она любила пить горячий крепкий чёрный чай. Если он чуть остыл, мама его не пила. И всегда нос морщила, когда видела, как я развожу чай ледяной водой.

Рома смотрел в пол и рукой оттягивал ворот футболки, будто он давил ему на шею и мешал дышать.

— Я скучаю по ней, — едва слышно произнёс парень. — Так сильно скучаю, что не могу в доме находиться. Всё о ней напоминает. Каждая вещь. А он привёл… С*ка! Я не могу мл* так! Этот дом строила моя мать! Каждую грёбанную вещицу она покупала! Обои. Мебель. Паркет. Всё! Даже эту чашку! — Рома вдруг смёл её на пол, из-за чего тонкий фарфор разлетелся на мелкие осколки.

Я соскочила с кровати и к Роме скользнула. Отчего-то его ярость не пугала меня. Откуда-то знала, что меня она не коснётся. Наивно и слепо в это верила. Разве может моё личное Солнце причинить мне боль? Ведь пустынный кактус способен переносить даже самый сильный солнцепёк.

Что-то подсказывало мне, что всё это Рома держал в себе месяцами. Всю эту боль, невыносимую боль, что росла с каждым днём, гноилась в душе. И сейчас она вырвалась наружу.

Парень упёрся руками в крышку стола, низко опустил голову и хрипло задышал, словно болеющий человек. Сделала шаг. Наступила на осколок. Поморщилась. Не обращая внимания на лёгкую боль, перешагнула через осколки разбитой чашки и коснулась робко каменной спины. Рома не пошевелился даже. Уткнулась лбом в его спину, руками обвила стройную талию, сцепив пальцы в замок на крепком прессе.

— К сожалению, для них мы только дети, которые зависят от них во всём. Никто не спросит, чего мы хотим и что мы чувствуем. Юношеский максимализм, — я горько улыбнулась. — Перебесимся. Привыкнем. Поймём, что родители хотят как лучше.

Холодные руки Ромы накрыли мои ладони, сцепленные в замок на его животе. Почувствовала, что парень немного расслабился.

— Прости. Я сорвался.

— Ничего, — погладила большими пальцами его по животу, тут же почувствовала, как сильно напрягся парень. — Я всё понимаю. Эмоции должны выходить.

Неосознанно потёрлась носом о футболку парня, втягивая с жадностью его аромат. Такой любимый. Такой необходимый. Когда только он успел мне так полюбиться?

Рома погладил мои запястья, расцепил руки, лежащие на его животе, и развернулся ко мне. Склонился, обеими руками обхватил голову, и, баюкая моё лицо в колыбели своих ладоней, прикоснулся губами к моим губам. Невинным поцелуем, от которого мои колени мигом подогнулись. В голове зашумело, а внизу живота странная, доселе незнакомая щекотка появилась. Я выдохнула поражённо в пухлые мягкие губы.

Моя маленькая планета кружилась вокруг своей оси в безумном счастливом танце, а Солнце ласково прогревало каждый, даже труднодоступный уголок.

Рома отстранился, погладил большими пальцами мои щёки и, развернувшись и не сказав больше ни слова, покинул комнату. Я с изумлением смотрела на закрытую дверь, рассеянно водя кончиками пальцев по губам.