Мой Темный-претемный властелин

Они завернули слишком приметное полотнище в покрывало, найденное в покоях. Затем Альберт перетащил Триссаль на кровать, и некоторое время я наблюдала ее совсем близко, пока Анаретт придавала обмякшей ильвийке естественную позу.

— Все. Уходим! — скомандовала она, и оборотень снова безропотно подчинился.

Меня смутили такие перемены в лихом и задорном наследнике Горных медведей, но долго думать об этом не было возможности, к ознобу прибавились судороги, тело скрутило болью, а я даже сказать об этом не могла, скованная злой волей лежащего на груди камня.

Альберт приладил сверток себе на пояс и подхватил меня на руки. Они с Анаретт бегом пустились по коридорам, унося меня с собой. Последний мой приступ закончился неожиданно и довольно быстро, стало намного легче. Впрочем, я рано обрадовалась. Хоть периоды между приступами сильно увеличились, а время сократилось, каждый становился все болезненнее предыдущего. Зато все остальное время я могла спокойно наблюдать за происходящим. Толку от этого было немного, ведь сделать я все равно ничего не могла. Зато с удивлением я поняла, что мы движемся не к выходу из замка, а к мосту, ведущему в сторону Черты.

Нет! Нет! Неужели Альберт рехнулся и собирается бежать в земли Хаоса?!

Сестра шла чуть впереди, проверяя дорогу и командуя оборотню, что делать. Нам почти никто не попался на пути, немногочисленная прислуга была занята праздником и устраивала гостей, а охраны и патрулей в замке Темного почему-то не водилось.

Анаретт осторожно заглянула в зал перед мостом и отшатнулась, сделав предупреждающий жест. Альберт остановился.

— Что там? — одними губами спросил он.

— Иркан, чтоб ему провалиться! — скривилась сестра. — Сначала остроухая. Теперь вот этот…

Она задумалась. Затем тяжело вздохнула. Закусив губу.

— Я отвлеку его, а ты беги как можно быстрее до самой Черты. Когда окажешься рядом, используй это, — она что-то сунула оборотню в руку, развернулась и, не скрываясь, направилась в зал.

 «Что ты делаешь, Альберт! Отпусти меня!» — тщетно умоляла оборотня взглядом, но тот лишь крепче прижимал к себе. Судя по его ровному дыханию, он даже не утомился, покорно ожидая отмашки Анаретт. Всю дорогу Альберт вел себя так, будто у него не было собственного мнения, и это не выходило у меня из головы.

Мое состояние тоже изменилось. За все время, что ждали, не случилось ни одного нового приступа, но надеяться, что инициация завершилась, я боялась. Да и не чувствовала в себе пока никаких радикальных изменений. Все было по-старому, в том числе и обострившийся слух. Он-то и позволял слышать, что происходит в соседнем помещении.

— Бьорн? — негромко позвала Анаретт воркующим голосом. — Наконец-то я тебя нашла!

Она даже выдохнула, мастерски изобразив облегчение.

— А ты меня искала? — скептически переспросил иркан.

Кажется, он не торопился радоваться такому вниманию. И правильно.

«Бьорн, миленький, помоги мне!»

Я силилась шевельнуться или издать какой-то звук, но камень на моей груди лишь раскалялся, не давал сделать ни то ни другое.

— Ты так внезапно ушел, что я даже забеспокоилась, — проигнорировала вопрос иркана Анаретт.

— Неужели? — издевательски удивился граф Эзерхайм. — Что-то я не заметил, что тебе есть дело хоть до кого-то, кроме себя любимой. Что же изменилось? Или поиски нового жениха не увенчались успехом, а все кандидаты после одного танца с тобой понимают, с кем имеют дело?

Как оказалось, граф Эзерхайм был не так уж и ослеплен любовью к моей сестре, его тон так и сочился сарказмом. Это радовало и давало надежду, что у Анаретт ничего не получится, Бьорн заподозрит неладное и остановит их. Нарушит чудовищный по своей глупости план. Сделает хоть что-то, что не позволит им разлучить нас с Анделаром.

Я сделала новое усилие высвободиться, и завалившийся за корсаж черный камень чувствительно обжег грудь. Было больно, только я даже не могла вскрикнуть, лишь дернулась телом, изрядно удивив оборотня.

— Поди прочь, Анаретт. Не теряй времени зря. Может, тебе и удастся зацепить кого-то более достойного, чем я, — в рокочущем голосе графа Эзерхайма отчетливо слышались нотки обиды.

Это совершенно не вязалось с обликом непрошибаемого каменного изваяния.

— Я… Я просто хотела извиниться, — голос Анаретт прозвучал примирительно, хоть и немного капризно.

Извиняться сестра никогда не любила, а сейчас, когда время поджимало, она слишком волновалась, чтобы достойно сыграть искренность намерений. Думаю, и Бьорн это тоже заметил.

— Можешь начинать, — слова упали гранитными глыбами.

Иркан явно не собирался умиляться или растекаться лужицей у ее стройных ножек. Вот и Анаретт замолчала, точно набрав в рот воды. Явно ждала иной реакции. Я ярко представила, как она там мнется и бесится, загнанная в ловушку собственными словами.

— Не знаешь, с чего начать? — с усмешкой в голосе отозвался Бьорн. — Ну так я подскажу, раз уж ты действительно за этим пришла. Меня устроят вот такие извинения.