Мои воспоминания. Брусиловский прорыв

Это ложь, все это было подтасовано, все это устроили бандиты из ГПУ; и никаких шуб им не надо было, а Яков им во многом мешал, они хотели поместить около патриарха в самую интимную жизнь своего человека, а Яков был не их и не шел им навстречу. Он ведь еще с Америки, лет 30 был при Тихоне. Митрополит Илларион давно уже был сослан на Соловки, епископ Феодор, из Даниловского монастыря, томился в тюрьме, протоиерей Александр Хотовицкий – в Нарымском крае, и т. д. и т. д.

Властвовало красное духовенство, вернее беспринципные негодяи, ни в Бога, ни в черта не верящие, а делавшие выгодное ремесло из религии. Я знал, что и прежде в православной церкви были такие подленькие душонки, но что их так много – не подозревал! Когда всевозможные мракобесы и кликуши новой церкви течением времени были сведены со сцены и большевики поняли, что из этой их ставки на Введенского, Красницкого и К° ничего не выйдет, народ за ними не пойдет, то они создали Синод и через свою всемогущую прессу старались внушить всем, что все обстоит по-прежнему и Синод их – совсем настоящий Синод!

Но и тут ничего не вышло. Раскол продолжался. Печатались всякие письма и воззвания за подписью патриарха, иногда только искажая смысл того, что он хотел сказать, иногда и вовсе выдумывая и фабрикуя их в своей собственной канцелярии на Лубянке. Господин Тучков из ГПУ (не знаю, кто он – русский или иностранец, но негодяй первой пробы) много повинный перед бедным патриархом Тихоном.

В Москве почти все не верили и поклепам, и небылицам о нем. Все шли за Тихоном. И в церквах, в которых он служил, всегда были тысячи народу. Это был как бы молчаливый протест общества и народа. Но в далекой провинции много православных людей сильно были смущены этими проделками негодяев, желавших дискредитировать имя патриарха.

Из нового юродствующего духовенства, мне говорили, что епископ Антонин был лучше других, честнее, умнее, искреннее. Я слышал, что он давно был ненормальным человеком и еще до войны лечился в психиатрической больнице. О нем я помню два рассказа, которые настолько забавны, что мне хочется их записать. Первый: рассказывали, когда патриарха только что освободили из заключения и весь народ кинулся к нему с полным доверием и почитанием, Антонин рассердился, поехал к Калинину и говорит:

– Что же это вы делаете? Велели мне насаждать новую церковь, а сами патриарха выпустили! Неразвитой народ так и прет за ним!..

– Да не все ли нам равно, – будто бы ответил ему Калинин, – надоела нам эта возня и захотелось сделать эксперимент, что из этого произойдет. За кем больше пойдут, за вами – или за Тихоном?!.

Антонин уж совсем рассердился:

– А, вот как! Так если вы такие любители рискованных опытов, экспериментов, как вы изволите выражаться, отчего же вы не выпишете великого князя Николая Николаевича, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, за кем народ хлынет? За ним или за вами?!

Товарищ Калинин, вероятно, не сумел ему ответить на этот вопрос, если вообще этот разговор и впрямь был.

А второй рассказ об Антонине следующий. Как-то Луначарский на каком-то диспуте два часа доказывал, что Бога нет, души нет, все это поповские сказки для сбора денег. И закончил оратор свою веселую речь следующими словами: «И вот, товарищи, весь мир я изъездил, где я только не был, и в Европе, и в Америке, и в Африке – и нигде я души не встречал».

Антонин попросил слова, ему дали десять минут, он и говорит: «Очень занятно было слушать талантливую лекцию товарища Луначарского, только вот когда он помрет, начнут его анатомировать и все найдут: и сердце, и печенку, и почки, и кишочки, и косточки, и мозги, ну а вот ума-то его, несомненно существующего… и не найдут! Это как души он нигде не встретил, так и ума у него не найдется». Остроумный епископ наш Антонин, жаль только, что еретик.

Насчет их антибожеских диспутов рассказывал один весьма назидательный случай. Как-то на Пасхальной неделе несколько ораторов подряд несколько часов пространно доказывали, что не только никто не воскресал, но и никого даже подобного Христу и на свете не бывало.

Казалось, убедили публику своим красноречием, были очень довольны собою, никто им возражать не решался. Только под самый конец попросил слова старенький, маленький, худенький попик, пробирающийся из задних рядов. Ему дали, милостиво, за отсутствием времени, пять минут. Он взошел на кафедру, поклонился поясным поклоном и громко сказал только два слова:

– Христос воскрес!

– Воистину воскрес! – загудела, как один человек, могущественно, единодушно, величественно, вся громадная аудитория.

Убедили!.. Я это к тому рассказал, что глубоко верую и твердо знаю, что не этим сатанинским пигмеям вытравить Веру Христову из нас. Повторяю: одно поколение испакостить они смогут. А больше им ничего не удастся!

Глава 16