Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Против окон квартиры Бевада в Мискольце, в которой я жил, был переулок; в него заворачивали все фуры с принадлежностями для армии и с больными с тем, чтобы не беспокоить фельдмаршала, который помещался в доме, отстоявшем в нескольких десятках сажен от нашей квартиры. Фуры с больными, по случаю сильно свирепствовавшей холеры, были переполнены, так что, при довольно крутом повороте с нашей улицы в переулок, больные иногда падали из телег. Вообще обращалось мало внимания на здоровье и хорошую пищу нижних чинов. Одежда их была также очень неудобна; недавно введенные в армии каски ссохлись от жары и не держались на головах солдат, так что им приходилось поддерживать каски руками; тесаки, совершенно бесполезное оружие, били солдат по ляжкам, так что при длинных переходах оказывались на ляжках синяки и даже раны. Белые штаны беспрестанно пачкались, и так как, по вступлении в города, бывали обыкновенно церковные парады, при которых провозглашалось воцарение незадолго перед тем свергнутого революционным правительством императора Франца Иосифа{372}, то необходимо было к параду вымыть белые штаны, которые часто надевались не высушенными, что еще более увеличивало жертвы эпидемии. По приходе в город, высохшие от жары каски <также> ставились в ручей для того, чтобы возможно было, когда они отсыреют, надеть их на головы.

Общества в армии я не имел никакого; военных инженеров было очень мало, и я никого из них не знал; офицеры Генерального штаба показались мне необыкновенно высокомерными, хотя мало знающими и еще менее радеющими об исполнении своих обязанностей. Впрочем, я очень рад, что не попал в их общество, потому что многие из них пили, что называется, мертвую чашу. Если бы не общество Бевада, то я не знал бы, что делать от скуки; бывал я еще иногда у генерал-квартирмейстера армии [Роберта Карловича

] Фрейтага, умного и приятного в обращении. Только позже я видался часто с Анрепом и гусарским майором князем Лобановым, которого знал прежде, а через него сошелся с кружком генералов свиты Его Величества и флигель-адъютантов, которые постоянно сменялись, {быв употребляемы} для перевозки донесений фельдмаршала к Государю, жившему в Варшаве. В этом кружке постоянно осуждали все действия фельдмаршала и бранили его беспощадно; в особенности этим отличался князь [Михаил Борисович] Лобанов[-Ростовский

], женившийся впоследствии на дочери фельдмаршала{373}.

При переходах я обыкновенно ехал верхом подле Анрепа, которого сопровождал полковник Хрулев{374}

(впоследствии генерал-лейтенант, столь известный по Севастопольской обороне), исправлявший при Анрепе должность начальника штаба в бытность последнего начальником авангарда армии. В один из переходов нам послышался невдалеке от нас шум, подобный движению войск. Мы вообразили, что это отряд венгерских войск, и Хрулев немедленно поскакал в сторону, где слышен был шум, и так шибко, что бывшие при нас казаки не успели догнать его. Хрулев, воротясь, сказал, что это идут обозы с принадлежностями для нашей армии.

Генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулев

Рис. П. Ф. Бореля // Портретная галерея русских деятелей. 1864–1865 / А. Э. Мюнстер. Т. 1: 100 портретов. СПб., 1865. Л. 96