Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

При последнем месте назначено было перейти на левый берег р. Тейса, на которой полагалось устроить мосты из русского и австрийского понтонных парков. Для устройства этой переправы был послан [Михаил Дмитриевич

] Горчаков, которому генерал-майор [Эдуард Иванович

] Герстфельд предлагал взять меня с собой. Горчаков отвечал, что я имею особое поручение, из которого еще не вернулся. Когда же я явился к Горчакову, по окончании этого поручения, то он забыл приказать мне находиться при устройстве переправы через Тейсс, и таким образом я при этом не был.

Впрочем, это дело, которое по реляции кажется весьма важным, не представляло, по рассказам очевидцев, ничего особенного. По наведении мостов, был послан на левый берег Тейсса отряд с орудиями, который после нескольких выстрелов занял м. Тисса-фюрст. В темный вечер в отряде Горчакова на правом берегу Тейсса было смятение; своих гусар приняли за венгерских, вступили в рукопашный бой и несколько человек было ранено прежде, чем заметили ошибку. Мне рассказывали, что Герстфельд, в то время очень дурно говоривший по-русски, погонял нагайкой[72]

австрийских солдат, не хотевших при наводе мостов идти в воду, при чем ругал их и с сильным немецким акцентом называл их проклятыми немцами. Горчаков за устройство переправы получил Андрея Первозванного, а Герстфельд за участие в этом деле шпагу, усыпанную бриллиантами.

По наведении мостов через Тейсс, 2-й и 3-й корпуса перешли в Тисса-фюрст. Здесь нашли мы несколько сильно израненных сабельными ударами наших уланских нижних чинов. Из расспросов оказалось, что, когда их полк был расположен на правом берегу р. Тейсса еще до прихода Горчакова с отрядом, они в числе до 20 человек ходили для водопоя лошадей и вдруг были окружены сотней венгерских гусар. Начальствовавший ими корнет польского происхождения приказал сдаться, но их унтер-офицер приказал сесть на лошадей и защищаться. В этом рукопашном бою все они были страшно изрублены, многие оставались на месте мертвыми, живые же перевезены в Тисса-фюрст. По взятии в плен офицера, командовавшего венгерскими гусарами, окружившими улан, при нем найдено было письмо нашего уланского корнета, из которого видно было, что последний предварял венгерского офицера о желании своем передаться венгерскому правительству, но что, во избежание ответственности за побег из армии, он хотел сдаться военнопленным и приглашал венгерского офицера окружить его и командуемых им нижних чинов во время водопоя.

По сдаче Гёргея означенный уланский офицер явился в Гросс-Вардене в нашу главную квартиру к коменданту оной Беваду, не застав которого он объяснил мне, – так как я в Гросс-Вардене жил вместе с Бевадом, – о том, как он был взят в плен. Я сказал ему, чтобы он подождал Бевада, который, возвратясь немедля, отправил его на гауптвахту, и он в тот же день предан военному суду, по решению которого на другой день расстрелян, хотя умолял, чтобы уговорили фельдмаршала не лишать его жизни. Это был очень высокий, статный молодой человек, красивой наружности. Оказалось, что после сделанной им измены, которая стоила жизни нескольким солдатам, он являлся к Гёргею, но последний не принял его, как изменника, и он отправился в венгерский отряд, бывший под начальством Бема{380}, а по рассеянии этого отряда, не зная, куда приклонить голову, решился явиться в нашу главную квартиру и объявить себя воротившимся из плена в уверенности, что у нас ничего не знают об его измене.

В Тисса-фюрсте было получено известие, что Гёргей прошел мимо 4-го пехотного корпуса на большую дорогу, ведущую в Мискольц, в котором оставались наши лазареты и разные принадлежности армии; об отряде же генерал-адъютанта Граббе долго не было известий. Фельдмаршал собрал военный совет, на котором было решено: снять один из мостов, устроенных при Тисса-фюрст, и навести его выше по Тейссу при с. Цеге, куда перейти 2-му и 3-му пехотным корпусам, затем, притянув к себе чрез означенный мост войска 4-го пехотного корпуса, со всеми этими корпусами идти на Гёргея.