Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Саперы, измученные снятием моста у Тисса-фюрста, в страшный жар перешли в Цеге, где немедля устроили мост. Я уже говорил, что никто в главной квартире не заботился об инженерных войсках, которые были часто бесполезно через силу утомляемы. По переходе главных сил к с. Цеге, в то время как мы ожидали перехода через наведенный мост 4-го пехотного корпуса, неожиданно было получено приказание, по обыкновению около 4-х часов вечера, всем главным силам перейти на правый берег р. Тейсса. Артиллерийские орудия, обозы, пехота, кавалерия, все это так столпилось на мосту, что прекратилось всякое движение. Задержка увеличивалась еще через то, что на левом берегу реки Тейсса перед самым въездом на мост оказались ключистые места, в которых завязали тяжелые повозки. В это время подъехал к мосту фельдмаршал; недовольный беспорядком, он накинулся на исправлявшего должность начальника инженеров генерал-лейтенанта [Алексея Федоровича] Сорокина, которого обругал самым грубым и неприличным образом, заключив следующими словами:

– Если тебе это не нравится, так отправляйся в Петербург.

Потом фельдмаршал накинулся на начальника штаба князя Горчакова, в грубых выражениях упрекая его, что он ни за чем не смотрит. Когда движение по мосту было приведено в порядок, так что фельдмаршал мог проехать, по мосту проехало несколько фур одинакового устройства. Фельдмаршал спросил, чьи это фуры, и когда ему объяснили, что они принадлежат Великому Князю Константину Николаевичу, он с видимым неудовольствием отнесся о нем, заметив при этом, что никому не следует иметь так много фур.

В главной квартире всех поразило приказание перейти на правый берег р. Тейсса, тогда как незадолго перед этим придавали такую важность нашему занятию левого берега. Увидя генерал-квартирмейстера армии Фрейтага, я его спросил, куда мы идем; он вместо ответа пожимал только плечами. Оказалось, что фельдмаршал, долго не получая никакого известия из отряда Граббе, думал, что последний и армия Гёргея стоят еще около Мискольца, и что он успеет отрезать отступление Гёргея к Токаю. Между тем, почти всем было известно, что Гёргей уже отступил за Токай по направлению к Дебречину.

Войска долго шли в темноте; фельдмаршал поехал вперед в экипаже; около полуночи мимо той части войск, к которой я пристал, проскакал казачий офицер, кричавший:

– Назад, назад; фельдмаршал приказал идти назад.

Он вскоре скрылся из глаз, и ничего более нельзя было узнать от него; вероятно, он и не мог бы ничего объяснить. Войска пошли обратно, но я, очень усталый, решился с несколькими штабными офицерами отдохнуть в ближайшей деревне. Проснувшись утром, мы узнали, что все войска воротились и фельдмаршал проехал в Цеге. Это обратное движение было следствием того, что он на дороге удостоверился в том, что Гёргей давно удалился из окрестности Мискольца. О нашем переходе из Цеге на правую сторону р. Тейсса фельдмаршал не доносил Государю, узнавшему об этом переходе только из письма Великого Князя Константина Николаевича, написанного в одной из деревень, лежащих на правой стороне Тейсса, в которой Его Высочество останавливался для отдыха.

20 июля из Цеге 2-й и 3-й пехотные корпуса и часть 4-го двинулись на Уйварош по направлению к Дебречину, где надеялись еще захватить армию Гёргея. Было чрезвычайно жарко, небо чистое, и ни одного облачка. Я ехал рядом с Герстфельдом и, шутя, говорил ему, что Илья-пророк позабыл нас и не намерен прокатиться. Не прошло получаса, как все небо покрылось тучами; началась страшная гроза и дождь с ветром, так что лошади не двигались с места. Герстфельд со мною и другими офицерами скрылись под какой-то навес и, когда дождь уменьшился, поехали далее. Дождь успел промочить почву до того, что наши верховые лошади едва вытаскивали из нее ноги, а артиллерия, обозы и наши повозки завязли в грязи так, что моя легкая повозка прибыла в Уйварош только с рассветом, часов на шесть позже меня.

В это время воротились посланные из Уйвароша разведчики из казаков, в числе которых были и раненые; oни уверяли, что под Дебречином стоит видимо-невидимо {(то есть множество)} неприятельского войска. Вследствие этого нашим войскам приказано было немедля двинуться к Дебречину, так чтобы быть готовыми вступить в сражение; мне приказано было следовать за фельдмаршалом, на случай надобности в устройстве вышки, с которой он мог бы видеть сражение. В нескольких верстах от Дебречина фельдмаршал остановился на возвышенности, с которой можно было видеть Дебречин и расположенные перед ним венгерские войска, и, подозвав к себе генерал-квартирмейстера Фрейтага, производившего рекогносцировку, спросил его о числе неприятельских войск. Фрейтаг отвечал, что их около 10 тысяч; фельдмаршал, видимо недовольный этим ответом, сказал, что их гораздо более, и при этом случае дерзко отозвался об офицерах Генерального штаба.