Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Можно было бы отнести помещение этой статьи и портрета к его тщеславию, если бы мне не было известно нахальство издателей упомянутой библиотеки, с каким они добиваются подобных статей, через что и мой портрет и биография едва не попали в эту библиотеку. В начале 60-х годов я получил от издателей письмо, в котором они просили меня доставить мою биографию и портрет. Я им не отвечал на несколько писем, но по получении от них письма с упреком за мое равнодушие к полезному, по их мнению, изданию, я отвечал, что моя деятельность весьма обыкновенная, и что, вероятно, они желают иметь портрет и биографию моего брата, одного из защитников Севастополя. Они отвечали, что я ошибаюсь, что им очень известна моя деятельность и, между прочим, превосходное устройство водопроводов в Москве, и что они желают получить именно мой портрет и биографию. Состоявший тогда при мне инженер путей сообщения Зальман^н упросил меня исполнить эту просьбу, и в 1864 г. был послан к издателю «библиотеки» мой фотографический портрет и перевод с моей биографии, помещенной в издававшемся художником Тиммом

{405} «Художественном листке» за 1860 г. В бытность мою в Карлсбаде в 1864 г. я получил от упомянутых издателей уведомление, что они приступили к гравированию моего портрета, причем просили дать им знать о том, как должен быть гравирован мой портрет, с орденами или без орденов, присовокупляя, что в первом случае я должен буду им уплатить 1000, а в последнем 500 франков, о чем они прежде не упоминали ни слова, ни в своих письмах, ни в программах издания. Я отвечал, что никогда не желал помещать своего портрета и биографию в их издании; при сообщенных же ими условиях заявляю о решительном моем нежелании и требую возвращения посланных к ним данных. Завязалась между нами довольно неприятная переписка, но, наконец, они выслали мне портрет, оставив биографию у себя. В 1872 г. они возобновили свои требования, выражая надежду, что я, по крайней мере, вышлю биографические о себе сведения, и что в подобном издании они не могут умолчать о таком, как я, деятеле, а им, конечно и мне, желательно, чтобы означенные сведения были верны. Я им опять ничего не отвечал; не знаю, что побудило их возобновить свои требования; вероятно, они позабыли о бывшей между нами в 1864 г. переписке.

Служебные мои занятия в зиму 1849/50 г. состояли в исполнении разных поручений Клейнмихеля в Петербурге. 18 марта 1850 г. я был назначен членом комитетов: учебного Главного управления путей сообщения и по сооружению постоянного через р. Неву моста и технической комиссии при Департаменте железных дорог, с оставлением при главноуправляющем, так что сверх занятий в означенных комитетах и комиссии продолжал исполнять разные служебные поручения, даваемые мне Клейнмихелем.

В учебном комитете старшим по чину был инженер путей сообщения генерал-лейтенант Рерберг{406} (впоследствии инженер-генерал и сенатор, уже умерший), но всем делом руководил бывший членом этого комитета, отказавшийся от предложения председательствовать в нем, генерал-адъютант Яков Иванович Ростовцев

{407}. Правителем дел комитета был неоднократно мною упоминаемый А. И. Баландин. Комитет собирался очень редко; протоколы будто бы бывших заседаний рассылались к членам его для подписи; благодаря правителю дел, они были всегда хорошо составлены и чрезвычайно аккуратно переписаны. В заседаниях комитета говорил почти один Ростовцев; случалось поднимать голос Рербергу и Языкову (П. А. [Петру Александровичу

]), которые постоянно спорили друг с другом; сидевший подле меня член комитета, инженер путей сообщения подполковник Редер{408} (бывший впоследствии действительным статским советником и инспектором классов Института путей сообщения, уже умерший), весьма талантливый рисовальщик, отлично изображал этих господ в карикатурах. Ростовцев обыкновенно раздавал разные занятия членам комитета и хотел на меня возложить перевод какой-то немецкой книги; я отказался, возражая, что я плохо знаю немецкий язык. Ростовцев, кажется, этому не поверил и упрекнул меня, что я не хочу употреблять мои знания и способности по учебной части. Я продолжал участвовать в заседаниях комитета до переезда моего в Москву в 1852 г., а когда, спустя 9 лет, я снова переведен был на службу в Петербург, меня более в него не приглашали.