Когда Клейнмихелю сделалось лучше, первым его действием была следующая комедия; он приказал свое завещание принести потихоньку в кабинет его жены и положить на ее стол. Этим завещанием он делал жену свою наследницею всего своего имения, состоявшего из благоприобретенного им м. Почепа, населенного 4800 крепостными крестьянами. Этот акт был не только бесполезен, но мог быть и убыточен. Графиня имела по закону право только на 1/7 часть имения и, следовательно, наследуя всем имением, должна была бы внести за остальные 6/7 имения пошлинные деньги, которые составили бы до 20 тыс. рублей. Графиня же, имея собственное большое состояние, вовсе не нуждалась в предоставлении ей этого имения, которое, впрочем, никогда ничего не приносило, кроме убытков; оно было заложено в сохранной казне, куда ежегодный платеж процентов простирался свыше 20 тыс. руб.; каждый год накоплялась на нем недоимка, по временам уплачивавшаяся из доходов с собственных имений графини.
Когда здоровье Клейнмихеля дозволило ему выходить из комнаты, он сиживал, во время обеденного стола, накрытого в аллее сада, перпендикулярной к дому, на террасе перед домом, и оттуда смотрел в зубы нам, сидевшим за столом. Он очень был недоволен, когда состоящие при нем инженеры редко показывались в его семействе, так что Серебряков решился мне сказать о заявленном Клейнмихелем неудовольствии на то, что я прихожу только обедать, о чем Клейнмихель выражался следующим образом:
– Я пригласил сюда Дельвига в надежде, что он своей беседой рассеет деревенскую скуку семьи моей, а он только валяется на постели, задрав вверх ноги, и обжирает меня, получая сверх того мои порционы.
Под этим Клейнмихель разумел 2 руб. 50 коп. суточных денег, которые состоящие при нем получали во время командировок из Петербурга, конечно, не от него, а из казны, но в его понятиях это было одно и то же. Серебряков мне передал слова Клейнмихеля; я отвечал откровенностью за откровенность, сказав ему:
– Клейнмихель мне неоднократно говорил, что он пригласил меня в гости, а что от вас он требует разных услуг, а вы ничего не делаете {и только, и так далее об обжирании и получении его порционов}.