Читаем Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг. полностью

Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Всё яснее проявляется намерение Советского Союза оторвать нас от Швеции, точно так же, конечно, как и от Германии, заставить нас оставаться в изоляции, одинокими и слабыми, и при подходящей возможности положить нам конец, захватить Финляндию, лучше всего используя помощь наших коммунистов по методу Балтийских государств. Коллонтай в Стокгольме делает всё возможное, чтобы отдалить Швецию от нас и бросить нас на произвол судьбы. […]

То, что аргументация Молотова, то есть советского правительства, надумана и притянута, абсолютно ясно. Финляндия как “вассал”, утверждения о неспособности Финляндии выполнять Мирный договор – всё это предлоги, и они не имеют под собой никакой основы и ничего общего с существом дела.

Первой приходит мысль, а не блеф ли это? Я так не думаю […]. Я считаю, что заявление Молотова нельзя игнорировать, оно сделано всерьёз и содержит большую угрозу для нас.

Я в недоумении. После Вашей телеграммы № 597 я решил, что дело “оставили дозревать”. Заняло ли шведское правительство теперь твёрдую и решительную позицию? Будет ли оно “attgоragemensamsakmedoss” (выступать вместе с нами) и будет ли оно всей своей военной мощью стоять рядом с нами, если это понадобится? Обещают ли они твёрдую поддержку?

Только на этих условиях мы можем выступать здесь уверенно. Но прежде чем мы возьмём на себя риск конфликта и новой войны, мы должны иметь надежную информацию. Мы больше не имеем права проводить политику иллюзий, как это было в 1939 и 1940 гг. […] Мы должны помнить, что военные господа и некоторые руководители Советского Союза недовольны тем, что войну с Финляндией напрасно остановили раньше времени, и она осталась незаконченной.

Поскольку я не знаю, произошло ли что-либо существенное, то остаюсь на своей прежней позиции. Я не думаю, что правительство и парламент Швеции твёрдо решили стоять вместе с нами и готовы заявить об этом».

12 декабря я послал следующую телеграмму: «Моя точка зрения изложена в письме Виттингу. Прошу рассмотреть мои соображения до продолжения каких-либо действий со Швецией. Цель хорошая, но она должна иметь прочную реальную основу, поскольку здесь, как я понимаю, хотят силовыми методами воспрепятствовать ей. Я вижу, что ситуация серьёзная. Всё это в данный момент вряд ли приведёт к чему-либо иному, кроме как к новому отступлению, если не будет реальной силовой основы. Отступление ещё более ослабит наши позиции. Жаль, что я не получаю информации об этих мерах и об их подготовке».

13 декабря во втором письме министру иностранных дел я писал:

«Эти угрозы Молотова вызывают сомнение. Идея, договор со Швецией, конечно, дело хорошее, поддерживаю его полностью. Но, учитывая нынешнюю позицию Советского Союза, вряд ли мы этим путём достигнем результата. Дело надо начинать с другого конца, а именно располагать надежной информацией о получении помощи в том случае, если мы окажемся в новой войне против Советского Союза. Это дело теперь касается не только Финляндии и Швеции, оно не двустороннее. Советский Союз хочет, по крайней мере, в данный момент, ему помешать. Молотов, то есть советское правительство, считает, что, если такой договор между Финляндией и Швецией будет заключён, это будет означать “ликвидацию” Московского мира от 12.03.1940. Это, конечно, надуманный предлог. Но наши разъяснения, что мир будет соблюдаться, не решают вопроса; Советский Союз хочет посмотреть на содержание договора. Что будет означать “ликвидация” мира, трудно сказать. Однако ясно, что тогда Советский Союз счёл бы себя свободным, например, от обязательств по Московскому миру в отношении границ и мог бы захватить какие-то новые территории. Тогда мы окажемся в новой войне, а этого хотят здесь в некоторых кругах. В одиночку мы не сможем вести войну даже в течение трёх с половиной месяцев. Наше военное и экономическое положение довольно слабое. Всё это следует учитывать и добиваться уверенности на любой случай. Итак, вопрос очень серьёзен, и, если правительство, парламент и народ Швеции не будут стоять на своей позиции, этот demarche не может завершиться ничем иным, кроме как отступлением. К тому же встает вопрос о позиции Германии, которая мне не известна».

Из моего дневника за 7.12.1940: «Всё это показывает, в каком сложном положении мы оказались. В Финляндии твердят, что в войне мы спасли свою свободу, но бо́льшую часть этой свободы мы уже потеряли. Мы наполовину свободное государство. Мы не можем заключать даже оборонительных соглашений, а прошлым летом чуть не потеряли остатки нашей свободы».

Вопрос об оборонительном союзе был закрыт окончательно.