Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Обоснование советского предложения Московским мирным договором было неоправданным. О праве на транзит в ходе мирных переговоров ничего не говорилось. Мы предполагали, что русские будут использовать морской и воздушный транспорт, что было вполне возможно, хотя перевозки по морю зимой могли быть сопряжены с некоторыми трудностями. В беседе с Молотовым в начале августа о советско-финляндских отношениях я отметил, что, хотя в Мирном договоре ничего не говорилось о транзите в Ханко, тем не менее, мы готовы его обеспечить, и это свидетельствует о том, что мы во многом идём навстречу пожеланиям Советского Союза. Молотов признал, что в Мирном договоре ничего нет о транзите, но добавил, что это не причиняет нам никаких неудобств, а посему у нас нет оснований и отказывать советской стороне. Я ответил, что это будет не очень приятно, когда ваши военные будут разъезжать взад-вперёд по нашей территории, но наше согласие показывает, что мы хотим хороших отношений с СССР и не боимся, что у вас есть какие-то недобрые намерения в нашем отношении. Указав на строительство укреплений финнами, Молотов заявил: «Мы не планируем базу в Ханко против вас, она у нас для других целей».

Этот вопрос мы обсуждали с Молотовым и после подписания соглашений. Отвечая на его вопрос относительно перевозки германских военнослужащих через территорию Финляндии в Норвегию, я заметил, что у нас с Советским Союзом имеется аналогичное соглашение о перевозке военных в Ханко. На это Молотов заявил, что транзит в Ханко основывается на Мирном договоре.

– Я

: В Мирном договоре об этом ничего не говорится, и мы это уже обсуждали ранее, и Вы, Молотов, это знали и признали. Мы первоначально исходили из того, что перевозки в Ханко будут идти по морю и по воздуху.

– Молотов: Но Мирный договор не запрещает транзит.

– Я: Это ничего не значит. Мы всё устроили, хотя Мирный договор нас к этому не обязывает.

Ранее, в июне, Германия обращалась к Швеции с просьбой разрешить перевозки военнослужащих и военного оборудования в Норвегию и обратно. Швеция дала согласие. Подтолкнуло ли это Советский Союз обратиться к нам, сказать трудно. Вполне возможно. Но вполне возможно и то, что мысль о снабжении базы в Ханко по суше возникла сама по себе. В ходе переговоров по транзиту в Москве русские не ссылались на соглашение между Германией и Швецией.

Председателем финской делегации на этих переговорах был старший директор железнодорожного управления Янссон и членами – горный советник Гартц и директор Пейтсара. По политическим вопросам делегация должна была советоваться со мной, и Министерство иностранных дел рекомендовало мне следить за ходом переговоров и обращаться в НКИД, если в переговорах не было результатов. Переговоры шли гладко и быстро до тех пор, пока не дошли до Ханко.

Транзит в Ханко был для нас, конечно, серьёзным и сложным вопросом. Ведь речь шла о перевозке не только боеприпасов, но и военнослужащих через всю южную Финляндию. Однако мы решили занять, в принципе, положительную позицию в отношении советского предложения. Понятно, что в тех условиях Финляндия не могла негативно отнестись к этому запросу, ведь, как я уже отмечал, Швеции только что пришлось согласиться с таким же запросом со стороны Германии. В качестве собственного мнения я сообщил в Хельсинки: «Несмотря на юридическую сторону, Советскому Союзу следовало бы дать возможность использовать те преимущества, которые дает железнодорожный транспорт, но таким образом, чтобы это не представляло военной угрозы Финляндии». Мы намеревались организовать перевозки так, чтобы при этом не пострадали важнейшие интересы обороны страны. Но, как бы надёжно мы ни обеспечивали эти интересы, тем не менее, сам факт, что мы были вынуждены смириться с подобным военным транзитом через нашу территорию, так же, как и Швеция пошла на уступки Германии, отражает сложное и беззащитное положение в наше время малых государств, а также отношение к ним больших держав. Налицо был тот факт, что два малых североевропейских государства, как и целый ряд государств на европейском континенте, в других отношениях, оказались в подчинении у Германии, Италии и Советской России.

На переговорах русские говорили, что, поскольку они, в любом случае, могут попасть в Ханко по морю и по воздуху, то зачем же финнам возражать против использования для этих целей железной дороги? Просто так будет удобнее. И это казалось разумным. Но русские не хотели понять, как этот вопрос представлялся нам. Ежедневный проход иностранных поездов через плотно заселённую южную Финляндию уже сам по себе был связан с различными сложностями. Но главным было то, что, как мы опасались, подобный транзит будет связан с военной угрозой для Финляндии. Именно эту сторону мы должны отслеживать в первую очередь и, соответственно, при необходимости вводить ограничения на передвижение. Кроме того, вставал вопрос и о нейтралитете Финляндии. Ведь если Советский Союз оказывался в вовлечённым в войну, то военный транзит через нашу территорию породил бы трудноразрешимые проблемы.