Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Юрий Поляков – интеллигент в первом поколении, хотя, зная его сегодняшнего, в это трудно поверить. Кажется, этот человек стремительно сделал сам себя, не в первый раз подтверждая ту истину, что талантливый русский, если он не лежит на печке, а имеет вкус к работе, способен на огромные рывки в своём развитии.

Юрий Михайлович родился в 1954 году в Москве в семье рабочих и до шестнадцати лет имел возможность вникать во все многообразные радости заводского общежития. Думаю, этот факт в его биографии оказал мощное влияние на последующую творческую жизнь. Кто прошёл через коммунальный рай, тот по себе знает, что уж чему-чему, а умению постоять за себя он учит. Жизнестойкость и врождённая наблюдательность, напитанная богатыми впечатлениями бытового коммунизма, – это уже кое-какая оснастка для предстоящих литературных заплывов.

Писательство, как известно, дело одинокое. Пока сидишь за письменным столом. Но когда готовая рукопись уже в руках… Я не знаю, с чем можно сравнить энергию, которая подчас требуется автору для того, чтобы удачно пристроить своё новорождённое дитя. Кстати сказать, энергия эта требовалась и Пушкину, и Гоголю, и Некрасову, но беда, если, кроме такой энергии, у автора почти ничего за душой и нет. Тогда вместо писателя на литературном небосклоне появляется пуленепробиваемый штурмовик. Иногда целые эскадрильи «штурмовиков» поднимаются из провинции и летят бомбить столицу с ее многочисленными журналами и издательствами. А если серьёзно, то даже и у талантливых провинциалов, непременно решивших завоевать столицу, вырабатываются некие психологические комплексы, не самым благотворным образом влияющие на их непосредственное творчество. Отрываясь от корней, питавших их талант, они, даже и добившись поначалу известного успеха, зачастую теряют себя, без остатка перевариваясь в стальном желудке беспощадного мегаполиса.

У Юрия Полякова вышло иначе. Юный отпрыск из среды гегемонов в стране гегемонии не штурмовал столицу и не вступал ни внутренне, ни внешне в противоречие с породившей его классовой структурой. Искренне впитывая всё лучшее в этой среде и аккумулируя нарастающее поэтическое волнение, он естественно прорастал через неё в среду иную, явно и тайно вожделенную всегда, при любых социальных укладах. Духовный рост так же необходим и нормален, как и физический.

Ну давайте переберём цепочку фактов из его биографии. Школа, филологический факультет педагогического института им. Крупской, работа учителем литературы в школе, армия, райком комсомола, журналистика – от корреспондента до главного редактора в газете «Московский литератор» (с 1979 по 1986 гг.). И дальше – так называемые «вольные хлеба».

А параллельно? Общественная работа в институте, первые публикации в прессе, ещё в студенчестве, комсомольская работа – секретарь комсомола Московской писательской организации. Первые книги – в 1980-м выходит сборник стихов «Время прибытия», и сразу – премия им. М. Горького за лучшую первую книгу. В 1981 году вторая книга стихов «Разговор с другом» и членство в Союзе писателей СССР. В этом же знаменательном году, без отрыва от работы в газете, защитил кандидатскую диссертацию о фронтовой поэзии (напомню – кандидату наук двадцать семь лет). Ещё книги – в 1983 году литературоведческая «Между двумя морями» и в 1985 году – сборник стихов «История любви». И ещё литературные премии – им. В. Маяковского, премия Московского комсомола, всесоюзная премия Ленинского комсомола. Избирается секретарём Союза писателей РСФСР, кандидатом в члены ЦК ВЛКСМ. И наконец – знаменитые повести: «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Работа над ошибками», «Апофегей», вошедшие, между прочим, в школьные программы по литературе, а также «Парижская любовь Кости Гуманкова».

Успех громкий и ошеломительный. Но есть и ещё один ряд, самый важный, как мне кажется, многое объясняющий в этом феномене Юрия Полякова.

Теперь, внимательно прочитав его, я уже не нахожу его успех неожиданным. Более того, я уверен, что он логичен и закономерен. Почему?

Как уже говорилось, он не вступал в противоречие и конфликт с системой, его породившей. Наоборот, Поляков искренне искал в ней своё сыновье место. Как и большинство из нас в своё время, он простодушно поверил в святость и незыблемость идейно-нравственных координат, так активно и торжественно внедрявшихся в наше сознание всеми доступными государству средствами. Зачем сегодня отрекаться от светлой и чистой, романтической веры нашей юности! Да, мы верили в особую миссию нашей страны, мы верили, что строим подлинно справедливое общество. И сегодня, зная историческую подкладку этой веры, у меня всё равно не повернётся язык назвать эту веру слепым идиотизмом тёмных фанатов!