Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Насколько мне известно, у Ю. Полякова были возможности издать эти вещи за рубежом, как это делали многие в ту пору. Но он этого не сделал, и это тоже логично и тоже укладывается в русло его эволюционного пути, о котором сказано выше.

И что же? Даже с таким опозданием опубликованные, они всё равно пришлись ко времени и были первыми произведениями современной художественной литературы, возвестившими широкому читателю о неуставных отношениях в армии, дедовщине и о смертельной болезни, поразившей младшего товарища нашей славной руководящей партии. Смешно, но поначалу комсомол принялся за бока своего бывшего товарища, а затем уже вручил ему за «ЧП» премию Ленинского комсомола. И так бывает.

Журнал «Юность», кстати сказать, опубликовавший все повести Ю. Полякова, напечатал «Сто дней до приказа» в 1987 году, вскоре после того как приземлился на Красной площади небезызвестный Руст, а следом за приземлением полетели головы высшего военного командования СССР.

В этот-то смутный момент ГлавПУР ослабил свою легендарную бдительность, больше, по-видимому, приглядываясь к новому министру обороны Язову, нежели к литературным сюрпризам. Однако, как свидетельствует автор повести, министр Язов долго не мог успокоиться по поводу её, наотрез отвергая обвинения Советской армии в язвах дедовщины, которые бросала ему возмущённая открытием многоголосая читательская аудитория. Министр оказался менее убедителен, чем писатель.

Вникая в стихи Юрия Полякова, я ловлю себя на мысли, что это стихи не поэта, а прозаика Полякова. Стихи его, как я уже говорил, очень простые по форме, безыскусны, напоминают рифмованное изложение впечатлений, бытовых зарисовок, какой-то дорогой автору мысли. Это развёрнутые в поэтической форме вехи «личного опыта», как точно назвал сам поэт свой последний сборник. Но при всём том эти стихи настолько открыты по лирическому чувству, так обезоруживающе искренни, что поднимаются до поэтического факта. В конце концов, у нас так много поднаторевших в эстетических хитростях поэтов, но зачастую пробиться к душе и сердцу этих поэтов, к их истинным, человеческим ощущениям, замаскированным сложными метафорами и ритмами, столь бывает трудно, что такая распахнутая, как у Полякова, душа лирического героя иной раз кажется просто благодатью.

Ну вот, наудачу стихотворение «Что случилось, братцы?!»:

Душакак судорогой сведена,Когда я думаюо тех солдатах наших,Двадцать второго

на рассветепавшихИ даже не узнавших,что – война!И если есть

какой-то мир иной,Где тем погибшимсуждено собраться,Стоят они тамсмутною толпойИ вопрошают:

– Что случилось, братцы?!

Стихотворение небольшое, но вдумайтесь, сколько в него вмещается смысла и чувства. Здесь как бы спрессована судьба тысяч и тысяч наших молодых соотечественников, безвинно погибших, даже не поняв, что они уже погибли, и никогда не узнавших, какая война началась с их гибелью. И всё же они, первые, погибли уже на войне. Душу действительно сводит судорогой боли от этого неизживаемого несчастья, от этого невинно детского вопроса – что случилось, братцы?

Я уже упоминал, как привержен был Ю. Поляков в начале своей поэтической работы к фронтовой и солдатской темам. Кстати, на этих темах, как на самом надежном тесте, можно проверять любого поэта на искренность и нравственное право вообще писать стихи. Тем более если о войне пишет молодой человек, её не знавший. Этот принцип очень точно срабатывает и в прозе. Есть уже целая литература, написанная молодыми прозаиками о Великой Отечественной, о людях, прошедших войну. Я помню блестящие рассказы В. Крупина, написанные им в конце семидесятых годов, прозу Я. Шилова,

П. Краснова и многих других. Здесь требуется особый талант человеческой и патриотической сопричастности к судьбам отцов и дедов.

Совсем в иной тональности пишет поэт о своём солдатском опыте. Но и здесь, в явной самоироничности по отношению к службе, а вернее, как бы к игре в солдаты, в войну, в которую, конечно же, не верится, автор словно бы помнит о той войне, настоящей, и с ней соизмеряет свою нынешнюю солдатскую службу.