Моя жизнь

Девятого сентября я впервые в жизни отправился в Новую Зеландию, где проходил саммит Организации азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества. Челси поехала со мной, а Хиллари осталась дома, чтобы вести свою избирательную кампанию. Одна из главных тем саммита была связана с Индонезией и жестоким подавлением ее вооруженными силами движения за независимость в Восточном Тиморе. В этом католическом анклаве страны с самым большим в мире мусульманским населением уже давно происходили конфликты. Большинство стран АТЭС поддерживало идею отправки в Восточный Тимор международных миротворческих сил. Готовность возглавить эту миссию выразил премьер-министр Австралии Джон Говард. Сначала индонезийцы возражали против такого предложения, но потом им пришлось подчиниться. Для отправки военных сил в Восточный Тимор была сформирована международная коалиция под руководством Австралии, и я заверил премьер-министра Говарда, что, если понадобится, готов послать пару сотен американских военнослужащих, чтобы обеспечить материально-техническое снабжение союзников.

Я также обсудил с президентом Цзяном проблему вступления Китая в ВТО, провел совместную дискуссию с Ким Дэ Чжуном и Кейзо Обучи для того, чтобы подтвердить нашу общую позицию по Северной Корее, и впервые встретился с Владимиром Путиным — новым российским премьер-министром, которого Борис Ельцин избрал своим преемником. Путин был его полной противоположностью. Ельцин был высоким и плотным, а Путин — человеком небольшого роста, который благодаря долгим годам занятий боевыми искусствами находился в отличной физической форме. Ельцин был разговорчив, а бывший сотрудник КГБ Путин — сдержан и немногословен. После этой встречи я пришел к выводу, что Ельцин выбрал преемника, обладающего навыками и способностями, которые позволят ему лучше справляться с трудной задачей управления бурной политической и экономической жизнью России, чем, учитывая проблемы со здоровьем, это удается ему самому. К тому же Путин обладал достаточной твердостью и волей, чтобы защищать интересы России и то наследие, которое ему оставил Ельцин.

Перед тем как мы покинули Новую Зеландию, Челси, мне и моим сотрудникам представилась возможность ознакомиться с этой прекрасной страной. Премьер-министр Дженни Шипли и ее супруг Бертон принимали нас в Квинстауне. Я там сыграл в гольф с Бертоном, Челси исследовала пещеры вместе с детьми Шипли, а некоторые из моих сотрудников спрыгнули с высокого моста на эластичном тросе. Джин Сперлинг пытался уговорить меня тоже попробовать, но я сказал ему, что уже пережил в своей жизни все свободные падения, которые был в силах выдержать.

Последним пунктом нашей поездки стал Международный антарктический центр в Крайстчерче, который служил базой для американских исследований Антарктиды. В центре находился большой тренажер, на котором моделировались суровые антарктические морозы. Я отправился туда, чтобы снова привлечь внимание к проблеме глобального потепления. Антарктида — это огромный «холодильник» нашей планеты, покрытый двухкилометровым слоем льда, от которого из-за глобального потепления недавно отломился огромный кусок размером со штат Род-Айленд. Я дал разрешение на публикацию ранее засекреченных спутниковых фотографий этого континента, чтобы ученые смогли лучше изучить происходящие здесь изменения. Для меня и Челси наиболее запомнившимся событием стало знакомство с сэром Эдмундом Хиллари, который в 1950-х годах исследовал Южный полюс и первым ступил на вершину горы Эверест, а самое главное, был тем человеком, в честь которого получила свое имя мама Челси.

Вскоре после возвращения в Америку я отправился в Нью-Йорк, чтобы открыть последнюю сессию Генеральной Ассамблеи ООН в XX столетии. Я призвал делегатов принять три резолюции, призванные усилить борьбу с бедностью и сделать глобальную экономику более гуманной; активизировать наши усилия по предупреждению и прекращению убийств невинных людей в этнических, религиозных, расовых и племенных конфликтах; способствовать предотвращению использования ядерного, химического или биологического оружия безответственными странами или террористическими группами.

В конце месяца я вернулся к внутренним проблемам, наложив вето на последнее из предложений республиканцев по снижению налогов, потому что оно было «слишком большим и раздутым», и в случае реализации непомерно тяжелым бременем легло бы на американскую экономику. Если бы мы приняли эти предложения, то значительное сокращение ассигнований на образование, здравоохранение и охрану окружающей среды стало бы неизбежным. Нам не удалось бы продлить существование трастовых фондов социального страхования и программы «Медикэр» и дополнить ее крайне необходимыми льготами на покупку лекарств, отпускаемых по рецептам.