Моя жизнь

Апрель оказался финальным актом в длительной драме маленького Элиана Гонсалеза. Несколькими месяцами ранее его мать вместе с сыном бежала на утлой лодчонке с Кубы, направляясь в Соединенные Штаты. Лодка перевернулась, и мать Элиана утонула, успев спрятать ребенка внутрь маленького отсека, что и спасло ему жизнь. Мальчика привезли в Майами и передали под временную опеку брату его дедушки, который был готов оставить ребенка у себя, однако отец, оставшийся на Кубе, хотел, чтобы Элиана ему вернули. Община кубинцев-эмигрантов в США придавала этому случаю символическое значение, заявив, что мать Элиана погибла, чтобы ее сын вырвался на свободу, поэтому неправильно снова возвращать его диктатору Кастро.

С точки зрения закона ситуация представлялась абсолютно ясной. Служба иммиграции и натурализации (INS) должна была определить, как отец мальчика выполнял свои родительские обязанности и можно ли вернуть ему Элиана. Представители INS отправились на Кубу и выяснили, что, хотя родители Элиана и были в разводе, они поддерживали хорошие отношения и в равной степени участвовали в воспитании ребенка. Элиан проводил с отцом, который жил неподалеку от его школы, примерно половину своего времени. INS пришла к заключению, что Хуан Мигель Гонсалез — хороший отец и нет никаких оснований лишать его родительских прав.

Адвокаты американских родственников мальчика обратились в суд, пытаясь поставить под сомнение решение, принятое INS. Они ссылались на то, что на него могло повлиять присутствие на слушаниях, проводившихся на Кубе, людей, работавших на Кастро. Некоторые говорили, что в данном случае нужно использовать закон об опеке, действующей в штате Флорида (а не федеральный), который предлагал выбирать наилучшее решение исходя из интересов ребенка. В рассмотрение дела вмешался и Конгресс, который предложил использовать различные законопроекты для того, чтобы оставить Элиана в Соединенных Штатах. В это время община кубинских эмигрантов в США находилась в состоянии постоянного волнения: каждый день проводились демонстрации у дома родственников Элиана, а по телевидению все время показывали интервью с одной из его родственниц, очень эмоциональной молодой женщиной.

Джанет Рино работала прокурором в Майами и пользовалась популярностью среди кубинских эмигрантов, но вызвала их ярость, заявив, что нужно руководствоваться федеральным законом и Элиан должен вернуться к отцу. Это решение далось Джанет нелегко. Она рассказала, что одна из ее бывших секретарей отказалась с ней разговаривать, поскольку муж этой женщины отбывал пятнадцатилетний срок в тюрьме при режиме Кастро и все эти годы она ждала его освобождения. Многие американцы — выходцы с Кубы и другие иммигранты считали, что для мальчика было бы лучше остаться в США.

Я поддержал Рино, посчитав любовь и заботу отца Элиана более важным фактором, чем репрессивный режим и бедность на Кубе. Более того, Соединенные Штаты нередко пытались вернуть детей, увезенных из страны родителями, лишенными права опеки над ними. Если бы мы продолжали удерживать Элиана, наши аргументы в пользу возвращения этих детей их приемным американским родителям выглядели бы значительно менее убедительными.

В конце концов эта проблема стала одной из важнейших тем избирательной кампании. Ал Гор публично высказал несогласие с нашей позицией, заявив, что у него есть сомнения относительно расследования, проведенного INS, но даже если Гонсалез действительно хороший отец, мальчику все равно будет лучше в Америке. Эта была аргументированная и вполне понятная позиция, учитывая большое значение, которое штат Флорида имел на предстоящих выборах. Я восемь лет работал над тем, чтобы укрепить наши позиции в этом штате и среди кубинских эмигрантов, но случай с Элианом уничтожил все результаты моей работы в этой общине. Хиллари отнеслась к этому конфликту как защитник прав детей и мать: она поддержала наше решение вернуть сына отцу.

В начале месяца Хуан Мигель Гонсалез прибыл в Америку, чтобы в соответствии с решением федерального суда получить опеку над своим сыном.