Молчаливый полет

Книгу в руки взяв, некий важный чинГоворил надменно и хмуро:«Салтыков-Щедрин… Салтыков-Щедрин…Это что еще за фигура?»Крепостник-лентяй, не сходя с перин,Пальцем рвал страницы журнала:«Салтыков-Щедрин! Салтыков-Щедрин!Ну и птицу ж ветром нагнало!»Разевая рот на мужицкий клин,Темя скреб мироед-хапуга:«Злопыхатель, вишь, Салтыков-Щедрин,Водит словом, вишь, вроде плуга…»Даровым зерном расперев овин,

Сокрушался поп-лихоимец:«Ой, не чтит церквей Салтыков-Щедрин,Пресвятых господних любимиц!»Толстосум, старшой средь гостей-купчин,Уронив очки с переносья,Бормотал: «Беда! Салтыков-ЩедринЕст, как плевел, наши колосья».«Старина отцов, лучше нет старин, —Раздавался крик ретрограда, —Стариной тряхни, Салтыков-Щедрин“Пошехонской” только не надо!»И штабной шпион, наживая сплин,Чертыхался, отпрыск Иуды:«Как в моей душе, Салтыков-Щедрин,

Разглядел ты прусские ссуды?»Слышен он поднесь из-за наших спин,Непридушенной своры скрежет:«Салтыков-Щедрин? Салтыков-Щедрин —Это тот, кто нас доманежит!»Да, покуда жив среди нас один,Хоть один кровавый наемник,Смерть несет ему, Салтыков-Щедрин,Величавый твой многотомник.Да, меж тем как чад бредовых доктринИсторгают пьяные бурши,Пред тобой дрожат, Салтыков-Щедрин,И враги и их помпадурши!

7 мая 1939

Бурятское село[245]

Она — недотрога, ее не коснешься;Направишься к ней, по дороге споткнешься;Подступишься с нежностью, тут же запнешьсяИ, чуть размечтаешься, сразу очнешься.Она — недотрога: таежницам рысямНужна ли труха неотправленных писем.Двусерпие век соответствует высям,Где месяц бурятский от звезд не зависим.Она — недотрога: на крыльях рояляВпивается в сердце шаманская краля,Его ядовитыми связками жаляИ, в ходе охоты, свежуя и вяля.

А если мне снятся, как темные осы,Пьянящие пятки, что ангельски-босы,А если впитались в могучие косыМоих поцелуев нескромные росы,А если о трепете пойманной птицыТвердят мне предплечья мои и ключицы,И если в ноздрях перегон медуницы,А в ухе — чуть слышное «мой бледнолицый»,То это от слитого с бредом подлога,От сладостных козней буддийского бога,От струй Селенги, что бурлит у порога,От глаз, что в бинокле сверкнули двурого,От Вашей застольной, моя недотрога!

28 августа 1943

Глашатай[246]