Молочные зубы

То, как выглядели пирамиды, ей нравилось, однако жить в них Ханне не хотелось: ни единого окна. Потом она прочла, что они служили гробницами фараонам. Дома для мертвецов. Чудеса, да и только! Их хоронили с золотом и едой. Будто покойники могут проголодаться или надеть украшения. Это напомнило ей о том, что она однажды нашла в Интернете на папином компьютере (потому как порой он разрешал ей им пользоваться): сказки о привидениях и ведьмах – существах, не таких, как все, умевших колдовать и делать вещи, от которых волосы вставали дыбом. Однажды, по случаю Хеллоуина, Ханна даже надела черное платье и остроконечную шляпу. Ей отчаянно хотелось знать: а что если они существуют на самом деле? В итоге она взяла в библиотеке книги о всякой нечисти и вывалила папе на колени. Он истолковал все по-своему, терпеливо с ней их прочел, но так и не понял, что она пыталась выяснить, поэтому ей самой пришлось искать о них сведения в Google.

Да, ведьмы существовали в действительности.

Их было великое множество, особенно в прежние времена. Введя в строке запроса «настоящие ведьмы», она вышла на матушку Шиптон и Агнес Сэмпсон[5]. Затем прочла о юных девушках, которых сжигали живьем на костре или бросали тонуть в реку, предварительно привязав камень, под ликующие крики крестьян. Ведьм не любил никто, это было ясно как день, но Ханна никак не могла понять почему. Размышляя о том, в какие веселые игры можно было бы играть, будь у нее подруга ведьма, она хихикала. Вполне возможно, что такая дружба в конечном итоге помогла бы ей сделать то, чего она пыталась добиться в одиночку: выгнать маму, чтобы она никогда больше не возвращалась. Заинтересовавшись охотой на ведьм, она покопалась еще немного и нашла длинный список жертв. Имя одной из них ей до такой степени понравилось, что она помнила его до сих пор: прелестная французская фамилия, сотканная из мягких букв и не имеющая ничего общего с уродливым буквосочетанием нс в ее собственном: Ханна Дженсен.

Она одними губами попробовала произнести слова Мари-Анн Дюфоссе

. Если повторять его достаточно часто, может, к ней явится дух этой французской девушки, и они станут лучшими подругами. Они вместе могли бы сочинять песни и распевать их. Мари-Анн научила бы ее накладывать заклятия с помощью слов, которых больше никто не понимал. Заклятия, от которых у мамы разорвалось бы сердце.

Мари-Анн Дюфоссе. Мари-Анн Дюфоссе.

Ха, сработало! Мари-Анн любезно подсказала ей правильное произношение.

– Ниа ниа, ниа ниа. Бу ди бу ди ба-а-а! Буа буа буа буа лу ли лу ли ла-а-а-а!

Мама склонила голову набок. Ханна любила, когда она на нее вот так смотрела, ее взгляд говорил: сдаюсь.

– Отлично.

Она схватила ведро, губку, высоко вскинула голову и вышла. Потом поднялась по лестнице и направилась в их с папой спальню.

Ханна захихикала. Это только начало. Благодаря их с Мари-Анн усилиям мама исчезла.

СЮЗЕТТА

Она заботилась о доме, будто о новорожденном, который нуждался в постоянном уходе. Сюзетта знала, как выглядит убожество: грязное ведро или щербатая миска под каждой трубой и потолок в желтых разводах облупившейся краски. С тех пор как они стали жить вместе с Алексом, ей больше не нужно было думать об этом. Она любила расхаживать по дому босиком, наслаждаясь приятными ощущениями от соприкосновения с различными поверхностями. Любимым у нее был пол в ванной: прохладный гладкий камень. Легкое покалывание в ногах поднималось вверх к пульсирующей болью голове, принося больше облегчения, чем «Тайленол». Пробивая круговыми движениями путь, она надраила кварцевую столешницу. Алекс не пожалел денег, чтобы превратить их спальню в спа-салон, который она так хотела. Узкая, вытянутая в длину раковина. Ванна с округлыми океанскими изгибами, достаточно большая, чтобы в ней, как в утробе, можно было поместиться вдвоем. Спаренный душ, чтобы они могли встать рядом, закрыть глаза и перенестись далеко-далеко, в туманную Ирландию или благоухающий ароматами Таиланд. Унитаз. Биде. Высокое окно, до половины забранное матовым стеклом. Все белое и чистое. Единственным, чего она не смогла себе позволить, стало звездное небо: на третьем этаже Алекс оборудовал свой кабинет.