Молодые львы

– Я махну тебе шинелью. Ни на секунду не отрывай взгляда от валунов. Когда зажжешь фитиль, убедись, что он разгорелся. Времени у тебя будет предостаточно. Потом вылезай на дорогу и беги до следующего поворота. Жди там, пока не услышишь взрыв. После этого поднимайся к нам.

Ден печально кивнул.

– Я все время буду один?

– Нет, – усмехнулся Кристиан. – Я дам тебе в компанию двух балерин и гитариста.

Ответной улыбки он не увидел.

– С этим все ясно?

– Да, господин сержант, – ответил Ден.

– Хорошо. Если подожжешь фитиль до моего сигнала, в гору можешь не подниматься.

Ден не ответил. До войны этот крупный, медлительный парень работал грузчиком в порту, и Кристиан подозревал, что когда-то он состоял в коммунистической партии.

Оглядев последний раз динамитные шашки, фитиль, мины, Дена, прислонившегося к арке моста, Кристиан вылез на дорогу. В следующий раз, злорадно отметил он про себя, этот солдат дважды подумает, прежде чем кого-то критиковать.

До груды валунов, с которых просматривалась дорога, они добирались пятнадцать минут. Быстрым шагом. Кристиан весь вспотел, воздух с хрипом вырывался из его груди. Солдаты покорно следовали за своим командиром, смирившись с тем, что шагать с грудой железа на плечах им придется до конца своих дней. Никто не жаловался, не просил сбавить темп, ведь даже самый глупый солдат понимал: если американцы выйдут к мосту до того, как взвод скроется за валунами, он будет расстрелян, словно мишень в тире.

Кристиан остановился, прислушиваясь к своему неровному дыханию, взглянул на долину, что теперь лежала под ним. В извилистую пыльную ленту дороги вписывался и мост, маленький, мирный, не таящий в себе ни малейшей угрозы. В долине все замерло, люди, похоже, ушли из нее, забыли о самом ее существовании.

Кристиан улыбнулся, убедившись в том, что его догадка о выигрышном положении груды валунов полностью подтвердилась. С них благодаря зазору между холмами просматривался даже небольшой участок дороги за поворотом, который выводил к мосту. Американцам предстоит пересечь этот участок, прежде чем они скроются за мощной скалой, обогнут ее и покажутся вновь, уже на прямой, ведущей к мосту. Даже если они будут идти медленно и осторожно, им потребуется не больше десяти или двенадцати минут, чтобы преодолеть расстояние от той точки, где они могут впервые возникнуть в прорези прицела, до моста.

– Геймс, Рихтер, останетесь со мной, – приказал Кристиан. – Остальные идут с ефрейтором. – Кристиан повернулся к ефрейтору. Тот выглядел так, словно его обрекли на смерть, но в последний момент сказали, что казнь могут перенести на завтра, хотя вероятность этого невелика, процентов десять, не больше. – Скажешь капитану, что мы подойдем, как только сможем.

– Слушаюсь, господин сержант! – нервно и радостно воскликнул ефрейтор и тут же сорвался с места, чуть ли не бегом понесся к повороту дороги, за которым уже мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Взвод потянулся за ефрейтором. Кристиан посмотрел им вслед. Дорога приближалась к гребню, поэтому их силуэты, героические и печальные, четко вырисовывались на фоне синего зимнего неба с белыми островками облаков. А когда они один за другим скрывались за поворотом, казалось, их уносит в синюю ветреную высь.

Геймс и Рихтер, которых Кристиан оставил с собой, составляли пулеметный расчет. Геймс тащил на себе ствол и коробку с лентами, Рихтер сгибался под тяжестью станка и второй коробки. Сейчас они оба стояли, оперевшись о придорожные валуны. Кристиан знал, что на этих солдат можно положиться, но, глядя на их залитые потом, несмотря на утренний холод, лица, по которым трудно было понять истинные мысли этих людей, он внезапно осознал, что предпочел бы видеть на месте Геймса и Рихтера солдат своего прежнего взвода, которые уже много месяцев назад полегли в африканской пустыне. Кристиан давно уже не вспоминал свой прежний взвод, но теперь два пулеметчика, оставленные на точно такой же позиции, пусть и на другой высоте, напомнили ему о прошлом. Чуть больше года прошло с той памятной ночи, когда тридцать шесть человек послушно рыли окопы, которым предстояло стать их могилами.

«А вот Геймса и Рихтера, – думал Кристиан, – я бы вдвоем не оставил». Никто не дал бы гарантий, что они в точности выполнят полученный приказ. Потому что воевали они уже в другой армии, постепенно и незаметно утерявшей боевой дух, свойственный ее предшественнице, в армии, молодость которой осталась позади, в армии, которая при всем накопленном опыте образом мыслей приближалась к штатским, то есть у ее солдат готовность умереть все больше сходила на нет. Если оставить их одних, решил Кристиан, долго удерживать позицию они не будут. Он покачал головой. Какие глупости приходят на ум! Скорее всего Геймс и Рихтер – парни надежные. Опять же одному Богу известно, что они сейчас думают о нем, Кристиане.

Пулеметчики все так же стояли, тяжело привалившись к валунам, не сводя с Кристиана уставших глаз, словно действительно пытались прочитать его мысли и понять, придется им умирать в это холодное зимнее утро или нет.