Молотов. Полудержавный властелин

Постояли минут пятнадцать — двадцать. Когда Байдуков ушел, Молотов сказал:

— Чкалова жалко. Погиб напрасно. Как и Гагарин. Беляков как-то ко мне заходил…

29.04.1982

— Сколько событий в один век! Скрипит, но поворачивается дело. Я десять лет прожил в девятнадцатом веке и восемьдесят пять в этом веке, — говорит Молотов.

— В начале века авиация только появилась, — говорю я. — Братья Райт — полетели в 1903 году. Недавно похоронили Громова, одного из пионеров нашей авиации. До сих пор спорят, кто из них больше — Громов или Чкалов?

— Чкалов ближе к народу, — говорит Молотов. — Громов держался, можно сказать, гордо. А Чкалов, тот более обходительный, более простой. И погиб так случайно.

— Громов мне сказал о нем так; «Я знал, что Чкалов рано или поздно разобьется, а я не разобьюсь никогда, хотя был в таких переделках, в какие до меня никто не попадал». И это правда.

— Тоже верно. Чкалов — настоящий русский человек, безалаберный. Сталин Чкалова больше любил.

— Громов обижен: он должен был первым лететь в Америку через полюс, а послали Чкалова.

— Верно, верно. Так получилось. Деталей я не знаю и не помню, а так в народе Чкалов был известен, газеты о нем очень много писали, а Громов выполнял определенные задания очень честно, очень аккуратно, не такой был общительный, не такой простой.

— Громов рассказывал, что перед войной Сталин послал в Германию его, а не Чкалова, потому что знал, что Громов все выполнит четко, у него не было ни одного невыполненного задания!

— Правильно. Он человек с характером и организованный. У него все аккуратно. Он производил впечатление серьезного человека и подготовленного. Более солидно выглядел Громов. А Чкалов, который прославился больше, чем Громов, — тот был «питух» большой и не сдерживался. И погиб совсем глупо. Громов был образцом, эталоном.

16.02.1985

Мамлакат

Поехали к Молотову с Евгением Джугашвили и Мамлакат Наханговой. Она приехала в Москву, и мы договорились о встрече.

В прихожей Молотов спросил: «Это Мамлакат?» — и как бы историей нашей отозвался этот вопрос. Та самая девочка-таджичка, в середине тридцатых собравшая невероятный урожай хлопка и награжденная орденом Ленина. «Подросла», — говорит Молотов. Мамлакат показывает фотографию, где она снята среди членов Политбюро. Сталин, Молотов, Андреев в таджикских халатах.

— Это, по-моему, Бухарин… Бухарчик, как его называл Сталин.

— Это свояк Микояна, — говорит Мамлакат, — он меня переводил с таджикского, я всего несколько слов по-русски знала. А он учился таджикскому и переводил нашу делегацию. Эту карточку Сталин мне подарил и на обороте написал: «Тов. Мамлакат Наханговой от И. Сталина за хорошую учебу и работу. 1935 год, декабрь».

Я ему книгу подарила, стала ручку искать, а вы мне ручку даете мраморную. Я потом хотела вернуть, а вы: «Бери!»

Мамлакат вспомнила, как в 1939 году прилетел Риббентроп и его возили на сельскохозяйственную выставку.

— Такой случай был, — говорит Молотов. — Я с ним не ездил. Чем-то надо было его занять…

…Рассказала, как сидели в читалке с Яковом Джугашвили, отцом Евгения, и он окунул одну из многочисленных косичек Мамлакат в чернильницу-непроливайку, а потом долго уговаривал не говорить об этом Сталину…

06.06.1982

Новые назначения

Вчера Саша Фирсов позвонил мне из ЦК комсомола на работу, сообщил, что у них на высоком уровне, среди Секретарей ЦК, ходит слух, что несколько дней назад умер Молотов. Я тут же позвонил на дачу в Жуковку. К телефону подошла Таня, сказала, что у них все в порядке. Я сказал: приеду завтра после трех.

И вот сегодня, без двадцати четыре, подъехал к знакомой даче, поставил машину на обычном месте. Окно на втором этаже светилось. Таня была во дворе, увидела меня и, поскольку дверь дачи была закрыта изнутри, вошла в дом со стороны кухни и открыла мне. На градуснике у входа минус пять градусов. Снежок. Я снял пальто и поднялся к Вячеславу Михайловичу наверх. Он сидел за столом в своей обычной коричневой рубахе навыпуск, читал «Экономическую газету». Выглядит неплохо. Щеки розовые. Таня в коридоре сказала, что они гуляли по дороге, чтоб меня не прозевать.

Мы расцеловались. Я сел за стол напротив Вячеслава Михайловича. Заговорили о новых назначениях после Брежнева.

— Вариант с Черненко не прошел. Его хотели сделать Генсеком. Я слышал, это кандидатура Брежнева.

— Это может быть, — соглашается Молотов. — Я считаю, что в политике он не особенно разбирается. Особенно с кадрами. Кадры его не знают — и сразу наверх!

— Быстро как!

— Да, необычно быстро. Это только Брежнев мог сделать.

— И обратите внимание, Вячеслав Михайлович: на последних совещаниях они везде вдвоем. Это неспроста ведь.

— Верно. Хорошо, что не вышло.

— Мне рассказывали, что голоса разделились — за Андропова и за Черненко. Я обратил внимание, седьмого ноября, когда Брежнев в последний раз стоял на Мавзолее, Черненко и Андропов возле него все время менялись местами.

— Я за этим не следил, — говорит Молотов.

— Только один отклонился немного в сторону, другой уже влез — и ни с места!