Молотов. Полудержавный властелин

— Хуже, чем о Гитлере, о нем говорят. Более того, считают, что западные руководители допустили ошибку: не того взяли в союзники в войне, не с тем пошли.

— Это глупость. Только это спасло и буржуазных прогрессивных деятелей.

— Они до того договорились, что надо было Гитлера поддерживать.

— Даже? Дак у них были и раньше такие определенные круги — крайние.

Дошли до шоссе. Я сделал несколько снимков Вячеслава Михайловича.

— Я недолго вас буду мучить, — говорю ему.

— Ну, давайте, — соглашается он. Вот эти снимки — Молотов в пальто, шапке, с палочкой, подаренной сэром Арчибальдом Керром… Проезжает машина.

— Хочет задавить, — говорю я.

— Не задавить, а себя показать, — отзывается Молотов. — Сейчас подойдем и проделаем путь, который до сих пор проделали. Как раз будет час.

Так и сделали, повернув назад.

— Маленков не звонит? — спрашиваю.

— А Маленков никогда не проявлял желания. Но это я тоже понимаю: я его критиковал, когда его снимали с поста Председателя Совета Министров.

— Сколько лет прошло уже!

— Нет, он не забудет. Я считаю, что тактически я допустил некоторую ошибку, что, так сказать, ангажировался в этом смысле. Но Маленков — я его знаю очень хорошо, — он дал для этого материал, потому что, когда наступил переходный период от Сталина к новому положению без Сталина, он колебался, потому что он в теоретических вопросах не разбирается, а без теоретического понимания социализма нельзя долго держаться на ногах.

— Но потом этот пост перешел к Хрущеву, и еще хуже стало.

— Еще бы, — соглашается Молотов. — В то время он поддерживал Хрущева. В первый период. Потом опомнился, но поздновато.

Рассказываю Молотову новый анекдот:

— На том свете встречаются Сталин с Брежневым, и Сталин говорит ему: «Хорошо тебя похоронили, правда, стукнули немножко в конце».

— Правда? — спрашивает Молотов.

— Было так. Гроб уронили… А Сталин продолжает: «Меня тоже хорошо похоронили, а потом обкакали». «Ну, со мной такого не предвидится, — говорит Брежнев, — я им такую Продовольственную программу оставил, что им нечем будет».

— Вот так, да. Пошли опять анекдоты…

Я уехал на машине в 19.20. По пути остановили и направили в объезд — ехал Андропов на трех машинах.

Начальство было благодушное

— Сейчас народ стал немножко другой, — говорю я. — Стали молчать.

— Молчать?

— Молчать. Беру газету «Правда». Как же так? В газете одно, а наяву другое. А мне отвечают: «Газета существует для того, чтобы в нее заворачивать селедку». Никто уже всерьез не воспринимает многое. Это плохо.

— Начальство наверху было очень благодушное, — говорит Молотов, — не подтягивало, не требовало ответственности. Вот Андропов как будто хочет поправить эту сторону дела. Первые его выступления были, по-моему, положительные, а потом что-то ослабло… Сегодня опубликовано на первой странице выступление Андропова…

19.04.1983

Спортивные состязания смотрите?

Смотрим по телевизору передачу «Сегодня в мире».

— Спортивные состязания смотрите? — спрашивает Молотов.

— Смотрю.

— Некоторые уж очень этим увлекаются, а это, по-моему, не очень хорошо для дела.

— Надо же чем-то, Вячеслав Михайлович, народ отвлекать.

— Это да. Но не все нужно смотреть, — говорит Молотов.

(Я вспомнил, как на даче поэта Льва Ошанина гости смотрели хоккейный матч на первенстве мира, вошел Лев Иванович и сказал мне: «Не понимаю, Фелька, как можно такую ерунду смотреть?»

Это автор знаменитой песни: «Эй, вратарь, готовься к бою…» — Ф. Ч.)

19.04.1983

Время показало

— Многие ваши недруги, Вячеслав Михайлович, хотят встретиться с вами. Спрашивают меня: «Ну что, он пересмотрел свои взгляды или все еще держится сталинских убеждений?»

Я говорю: «Что ему пересматривать? Он оказался во всем прав».

— Время показало, — говорит Молотов.

16.06.1983

Шестьдесят шестая годовщина Октября. С сыном Иваном поехал в Жуковку. Теплый день, плюс девять, нарядный Кутузовский проспект. У Молотова уже собралось несколько гостей и родственников. Как всегда, человек семнадцать, и как обычно, в час дня мы сели за праздничный стол. Вячеслав Михайлович встал с рюмкой «Тетры», поздравил с праздником и пожелал, чтоб каждый подумал, какое хорошее дело сделать к следующей 67-й годовщине.

Много было тостов… «Не мы должны догонять Америку, а она нас в главном, в идеологии!»

Молотов произнес последний тост, неожиданный для меня:

— За нашу партию, ее Центральный Комитет, за товарища Андропова, его здоровье, в котором он, видимо, нуждается!

Таких персональных тостов за наших руководителей раньше я от Молотова никогда не слышал…