Момент истины

— В Нью-Йорке... В Нью-Йорке все может быть по-другому,— сказала Катлен с досадой.— Вы же психолог, вы понимаете это.

— Понимаю. понимаю...— бормотал Калишер.— Проклятая работа! Ну почему я не могу принадлежать самому себе...

Он обнял Катлен, но вдруг увидал на своей же руке — часы.

— Нет,— сказал он,—мне надо идти.

Катлен быстро подошла к двери, повернула ключ и вынула его. — Ну, ну,— ласково сказал Калишер.— Мне ведь действительно нужно идти.

— Тогда кричите, зовите солдат, расстреляйте меня за то, что я женщина, а вы мужчина!

И вдруг в одно мгновение глаза Калишера стали холодными и острыми, как всегда.

Он спросил с интересом:

— Слушайте, лапочка моя, что вы задумали!

Часовой, услышав, как повернулся ключ в двери, приник к ней ухом и, улыбаясь, подмигнул своему товарищу.

Игорь быстро шел по коридору, приближаясь к комнате Калишера. Но неожиданно для себя увидел, что оба солдата, отталкивая друг друга, пытаются через замочную скважину рассмотреть, что делается в номере у Калишера. Поняв все это по-своему, Игорь остановился в нерешительности.

В холле часовой сказал Кларку к Максвеллу:

— Я — вперед. Господин со мной. Вы ждет сигнал.

— Хорошо,— кивнул Кларк.

Часовой пошел к выходу. За ним последовал Максвелл, Кларк остался в холле. Неожиданно появился Хольц.

— Куда это вы? — спросил он подозрительно.

— На радиостанцию,—сказал Кларк.— Я согласился прочесть заявление.

— Да? А почему один, без Калишера?

— Он уже там.

— Странно. Что вы собираетесь сказать, Фрэдди?

— Все, что надо.

— Я пойду с вами.

— Стоп, Артур,— остановил его Кларк,— Не надо.

— Почему? Вы все время что-то от меня скрывали, а ведь вы выступаете и от моего имени,— сказал Хольц.

— Никогда не выступал от имени нациста,— сорвался Кларк, тут же пожалел об этом, но было поздно.

Хольц побагровел:

— Я — нацист?! Ах ты выродок! Да ты пиво пил, когда я с фашизмом дрался, в концлагере сидел!

— Легче, легче. В лагере Гроссгринц сидела моя Инга.

— Ну и что?!

— А то, что она попала туда раньше вас, а номер у нее на руке на несколько тысяч больше вашего... Вы накололи его себе сами, уже после войны... чтобы спасти свою шкуру... но в спешке... не посмотрели в учетные книги... Правда ведь?

— Я воевал во Вьетнаме,— сказал Хольц гораздо сдержаннее — Америку вашу защищал... А вы в это время всякой сволоте сочувствовали, которая «долой войну!». Вы думаете, я не знаю?! Из-за таких, как вы!..

— Ну вот что. Идите к себе и собирайте вещи. Молча. Иначе я скажу о вашем номере, защитник Америки,— Кларк дотронулся пальцем до запястья руки,— в своем выступлении по радио. Ясно?!

— Да что вы, Фрэдди... Это какая-то ошибка... Я просто изнервничался... Да идите вы куда хотите...

— Ну!

Хольц повернулся и ушел, не оглядываясь.

А Кларк направился к выходу, где его ждали Максвелл и часовой.

Двое солдат, стоявшие на улице, преградили дорогу Максвеллу и Кларку. Но часовой произнес несколько раз слова: «америжан» и «радио» — и показал пальцем в потолок.

Солдаты взяли под козырек, стукнули каблуками, снова встали на свои места.

Из комнаты, где лежал Астахов, вышел Mopp. Оглядел удивленно пустой холл, ожидая увидеть Максвелла, Кларка, Игоря. Их не было. Обернулся к часовому — и его нет. В беспокойстве бросился к двери. Его задержали двое часовых, дежурившие с наружной стороны.

— Где?— спросил Mopp в беспокойстве, помогая себе жестами.— Кларк и Максвелл — журналисты! Где? — Он говорил громко, как каждый человек, которого не понимают.

Один из солдат показал в сторону радиостанции.

— Радио. Американ.— И ткнул пальцем вверх.

— Первыми?!— возмутился Mopp.— Да как же это... ведь мы все вместе!..

Он бросился к окну и увидел, как Максвелл и Кларк в сопровождении часового входили в здание радиостанции. Охранник у входа отдал Кларку честь и стукнул каблуками, строго выполнив распоряжение Калишера.

Директор ЦРУ снял трубку телефона прямой связи с Белым домом.

— Да, сэр! — ответил помощник президента.

— Билл, я не хочу беспокоить президента...— начал директор как можно более равнодушно.

Но помощник перебил его:

— Он сейчас занят.

— Тем более. Но если у него будет возможность включить радио, то он скоро услышит своего любимого Фрэдди Кларка, который от имени всей группы разоблачит клевету об участии ЦРУ в восстании на острове Баланг.

— Когда включать радио?

— Кларк выступает в девять утра по времени Баланга завтра. Это значит,— директор посмотрел на часы,— сегодня в десять вечера по вашингтонскому. Через пять минут.

— Я немедленно доложу. Только что от президента ушел русский посол.

— Жаль. Русскому невредно было бы послушать о том, как некий русский полковник по фамилии Павлов держал в руках правительство Гранатовых островов...

Игорь подошел на расстояние трех или четырех шагов к двери в номер, где находились Катлен и Калишер. Двое солдат, пригнувшись к замочкой скважине, все еще пытались рассмотреть или услышать, что происходит внутри. Игорь понимал, что сейчас все его действия бессмысленны, но ему очень хотелось разметать часовых, ворваться в комнату и... Что — и? Избить? Убить обоих? Явиться эдаким укором «совести»?.. Глупо.