Момент истины

Так они острили, не очень представляя себе размеры опасности, а не на шутку встревоженный пилот твердил в микрофон:

— Я двадцатый... Вызываю триста... Я двадцатый... Вызываю триста... Прием...

— Здесь триста, — раздался в ответ металлический голос, прерываемый разрядами, —вас плохо слышно, вас плохо слышно, здесь триста. Прием.

— Я двадцатый, попал в грозу, попал в грозу!—кричал пилот...

Еще раз ударила молния, самолетик тряхнули сильней, чем прежде, и треск в наушниках прекратился.

— Я двадцатый! Я двадцатый!..

Пилот снял наушники, тряхнул для верности, еще раз приложил к уху и объявил:

— Рации капут. Будем возвращаться.

— Нам нельзя возвращаться, — сказал Кларк.— У нас все расписано по часам.

— Тогда садитесь на мое место и лезьте в тучу.

— А обойти? — предложил Кларк

— Что обойти? — поднял брови пилот.— Без рации? Тут бы обратно в Баланг попасть...

И он заложил крутой вираж.

— Завтра в Нью-Йорке наша пресс-конференция,— неприязненно глядя на пилота, сказал Кларк.

— Лучше отложить пресс-конференцию на послезавтра, чем навсегда, — ответил тот.

— Это, положим, верно,— согласился Mopp.

— Вот вам не надо было считать часы,— проворчал Стэннард.

— Везет мне с этими Гранатовыми! — в сердцах сказал Кларк.— Во время войны еле выбрался отсюда. Через тридцать пять лет попал, и снова...

— Значит, снова выберемся,— сказал Максвелл.

— Должны выбраться,— поправил Стэннард.

Пассажиры с тревогой смотрели то в иллюминаторы, то на пилота. Только Хольц кажется, не обращал внимания на происходящее. Прикрыв глаза, он продолжал дремать или делал вид, что дремал.

Катлен мельком взглянула на побледневшего Moppа.

— Конец света! — покачал головой тот, но все-таки заставил себя улыбнуться.

Штурман десантного самолета нажал кнопку, и в салоне, где сидели парашютисты, замигала синяя лампа. Открылась дверь фюзеляжа, и один за другим солдаты начали вываливаться в ночь.

Кто-то из местных испуганно уперся.

Командир пятерки — здоровенный американец, идущий вслед за ним, поднял его, как котенка, и выбросил из самолета. Послышался крик.

В черном небе при вспышке молний возникали силуэты парашютов. Один за другим приземлялись десантники. Вместе с ними падали на землю первые крупные капли дождя. Через несколько секунд он уже лил, как выражаются американцы, с кошками и собаками, быстро гася шелковые купола.

Уткнулась в берег десантная баржа, из нее выскочили солдаты, за ними выехала несколько «джипов», затем из чрева баржи выполз легкий танк.

Часовой у здания аэропорта беспокойно вертел головой. Что-нибудь увидеть или услышать отчетливо ему мешала плотная пелена дождя. Неожиданно две руки сзади набросили ему на горло тонкую нейлоновую нить, и голова его безжизненно повисла.

По залу аэровокзала бежали с автоматами наперевес солдаты. Американцы и местные вместе. С них текла вода.

Несколько команд, и зал оцеплен. Кучку людей — пассажиров и служащих аэропорта — загнали в угол, заставили лечь на пол, направили на них дула автоматов. Все это без выстрелов.

Группа автоматчиков бесшумно ворвалась в диспетчерскую аэропорта. Диспетчер испуганно обернулся, бросился к радиопередатчику. Один выстрел из пистолета, и диспетчер повалился на пол.

Там что-то происходит,— сказал пилот, сидевший рядом с Кларком, вглядываясь вниз, где должен был быть аэродром Баланга.— Не понимаю, что, но что-то там происходит!

Игрушечный самолетик, освещал себе дорогу слабыми фарами, шел на посадку. Вот он коснулся земли.

Высокий американский сержант в каске, покрытой веревочной сеткой, и в масккомбинезоне озабоченно говорил в «уоки-токи»:

— Да я и сам не понимаю, откуда тут мог взяться самолет. Что?.. Да, сэр... Слушаю, сэр!

И, сделав знав солдатам следовать, за ним, побежал к месту посадки.

Самолет все медленнее и медленнее катился по земле, освещая себе дорогу фарами, и когда остановился, то на самом краю темноты перед ним вдруг выросли фигуры солдат, наставившие на него автоматы.

— Вот оно, началось,— сказал пилот тихо.

— Мятеж?— задохнулся Mopp.

— Какой мятеж! Разве не видите? Иностранцы.— Пилот вынул из заднего кармана пистолет.— Американский десант.

— Спрячьте,— скомандовал ему Кларк. Вглядевшись в солдат, которые, не опуская автоматов, приближались к самолету, он сказал: — По-моему, это то самое, о чем говорилось в Совете Безопасности. Хольц, снимайте.

Хольц молча щелкнул затвором фотокамеры — раз, другой, третий.

— Эй, в самолете,— раздалась снизу команда.— Руки на затылок, и по одному спускаться!

— Если вы действительно честные люди,— сказал пилот,— вы немедленно сообщите об этом в свои газеты... Сообщите!

Ему никто не ответил.

Журналисты стояли на поле под дождем, окруженные автоматчиками. С ними стоял и пилот.

— Кто такие? — спросил давешний сержант и повел по лицам лучиком света от карманного фонаря. Журналисты стояли, как и было приказано, с руками на затылке. Вместе с ними стоял пилот. Наконец лучик уперся в лицо Кларка.

— Постойте, это же...— пробормотал сержант удивленно.

— Ну, ну, смелей,— сказал Кларк,— кто я?