Монгольская империя и кочевой мир

Современное значение tor состоит из множества соотносимых идей — закон, порядок, принцип, регуляция, доктрина, государство, правление, наказание и репутация. По-видимому, связующим звеном этой совокупности является концепция, для которой в английском языке нет аналога, — конкретизированное понимание «государственности». Мы можем найти, по меньшей мере, четыре способа выражения этого понимания в настоящее время.

Одной из тенденций, присущих интеллектуалам, является подчеркивание огромной длительности существования tor для придания ему более весомого статуса. Так, Ш. Бира утверждает, что идея и практика toryos берет начало от хунну, а затем, наряду с понятием ulus, переходит к тюркским государствам, а от них — к монголам [2001а, c. 210–215].

Другой, и даже более важной, тенденцией, которую мы обнаружили не только среди выдающихся ученых, таких, как Ш. Бира, но и среди политиков и простых людей, это наделение tor духовным качеством. В результате ученые, используя историческую традицию

tor, помогают создать национальную идеологию. Апеллируя к более раннему символическому употреблению tor, что уже упоминалось, Ш. Бира, например, пишет о «традиции столпа-государства» (tulgar tor) монголов. Он утверждает, что «у монголов есть обычай поклоняться своему tor как богу» (toruo burhanchilan tahin shutej) и что они молятся обо всем духу государства (toriin sulddee buhnee daatgadag zanshiltai) [2001b, c. 486]. Еще он пишет: «…говорится, что tor — это живой дух (amin suns

) всех стран-государств (uls)» [2001, с. 207]. Это является отголоском некоторых повседневных практик, таких, как возлияния для toriin sulde, проводимые бабушкой Бум-Очира в социалистическое время, а также создает идеологическую основу для государственных ритуалов. Последние монгольские правительства идентифицировали toriin sulde с находящимися в правительственном здании девятью белыми знаменами (tsagaan suld) Чингис-хана, символизирующими мир, и с «белыми и черными знаменами» (tsagaan, khar suld), находящимися в здании Министерства обороны и символизирующими защиту от войны. Toriin sulde также включен во множество церемоний государственных ритуалов поклонения (toriin takhilga) и жертвоприношения

toro и знаменам Чингис-хана, празднования 840-летия Чингис-хана, ритуалов у священной горы Burkhan Khaldun и в честь 800-летия основания Монгольского государства. Такие церемонии проводятся при поддержке официальных лиц или под непосредственным руководством президента и премьер-министра Монголии.

Некоторые монгольские ученые связывают эти верования и практики с особым отношением к государству. Так, Лундендорж пишет, что в целом наивысшим являются обязанность государства, его участие в социально-экономической жизни и координация посредством так называемого «государственного способа производства» (toriin uildverleliin arga buyu niigem-ediin zasgiin am’dpald toriin uureg oroltsoo, zohitsuulalt yamagt ondor baidag) [Лундендорж 2001]. «Западные ученые могут называть это восточным деспотизмом, — пишет он, — но его нельзя рассматривать как форму отсталости. Скорее, это является особой объективной реальностью природы, истории, образа жизни и социальной психологии. Для монголов сложный сакральный и светский характер tor является одним из важных способов сохранять государство сильным (huchtei bailgah). Поэтому монголы уважают и почитают (hundelj deejileh) тор ёс и своих правителей. Это одна из причин, почему кризисы власти в Монголии редки».

Монголы не думают, продолжает Лундендорж, что государство является инструментом силы и насилия (albadlaga, huchirhiilliin heregsel

), скорее оно — «мой хозяин» («minii ezen») и «наш спаситель и защитник» («bidniig avran hamgaalagch»), и поэтому монголы со словами: «Пусть дух государства благословит (нас)» («toriin min’ suld orshoo»), жертвуют ему первинки чая и молока. Поэтому, считает Лундендорж, восточный «деспотизм» не похож на западный, где власть направлена сверху вниз. В случае с Монголией она порождается снизу, изнутри. Иными словами, народ сам создает «деспотизм» [Лундендорж 2001].

Эти идеи подводят нас к двум завершающим позициям. Множество высказываний простых монголов выражают идею, что государство (tor) в идеале является универсальным и беспристрастным. Это контрастирует с ограниченными и пристрастными способностями обычного человека. Например:

Tor tumen nudtei (у государства десять тысяч глаз).

Torson biye hoyor nudtei (у рожденного тела два глаза).