Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

Хотя больше я не вздрагивала, Мишка руку с моего плеча не убирал. И отходить от него не хотелось. Страшно было потерять это ощущение покоя и волнения одновременно. Мост закончился, и мы с шоссе спустились в поле. Оно больше не пугало меня. По правде сказать, это уже было не то поле – другое, дикое, тут никогда никто ничего не сажал. Мишка теперь взял меня за руку – поле бугристое, неудобно идти обнимаясь. Ладони влажные от волнения. Он шел чуть впереди и вел меня за собой. Пользуясь тем, что он не смотрел на меня, я вовсю им любовалась. Красивый, уверенный, сильный, звезда школы, надежда футбола, а вот он идет рядом и снова волнуется, как будто в первый раз. Это же он только вчера бесил меня своими прогулками, это же он ненавидел меня и не хотел встречаться со мной. Странно – как быстро все меняется. Может, он и не переставал меня любить и вел себя так назло, зная, что это на меня подействует? Мысли проплывали у меня в голове и таяли, как редкие облака в голубом небе над нами. Какая разница, если сейчас все хорошо.

Небо голубое, трава зеленая, ветерок теплый волнами колышет ее. Может, в глазах влюбленных фильтр какой-то установлен – и небо голубее, и трава зеленее, чем обычно?

Наконец-то дошли до высокого земляного вала, густо поросшего травой. Он тянулся через все поле и уходил вдаль. Мы поднялись на него и огляделись. Невдалеке возвышался старый дот времен Великой Отечественной войны – местная достопримечательность. Наши ребята знали об этом тайном месте и иногда приходили сюда, когда хотели скрыться от посторонних глаз. Здесь почти не было шансов наткнуться на своих или чужих родителей. Из взрослых редко кто наведывался так далеко.

Снова заколотилось сердце – может, конечно, от подъема на вал. Но может, и от того, как Мишка оглянулся и неожиданно серьезно посмотрел на меня, закусив нижнюю губу. О чем он подумал?

Мы пытались говорить, пока шли дальше. Разговор ни о чем, какой-то набор бессвязностей: «какое красивое небо» – «да, с погодой повезло» – «а я никогда здесь не была» – «а я был однажды» – «далеко мы забрели» – «а у меня завтра игра»» и так далее. Наконец добрались до дота. Обошли кругом, залезли наверх. Мишка что-то рассказал про это сооружение, немного порассуждал про войну. Все. Что делать дальше, мы не знали, поэтому стояли и молчали.

Почему не получается так

Пауза затянулась. Надо было что-то делать. Говорить? Ведь мы встретились, чтобы что-то обсудить. Хотя идея встречи была моя, но мне так хотелось, чтобы он первый что-то сказал или сделал, раз уж он привел меня сюда. Раз уж он такой взрослый и опытный. Я была уверена, что он знает, как нужно поступать в таких случаях. Он, такой храбрый и раскованный в школе, настоящий соблазнитель Дон Жуан! Чего он ждет?! Ведь про меня уже и так все ясно без слов. Или он так ничего и не понял?

Не выдержав затянувшейся паузы, я развернулась и направилась к доту. На полу у входа валялись кирпичи и какие-то ящики. Я перешагнула через них и подошла к амбразуре. Мишка зашел следом, зашуршал на входе, что-то там пнул. Потом приблизился ко мне, постоял за спиной и вдруг молча обнял за талию. Я не двигалась и ждала. Напряжение вернулось. Я изо всех сил старалась не выдать себя сбившимся дыханием. Какие у него большие руки – я как будто вся в них поместилась. Эти руки медленно двигались все выше, пока не остановились прямо у меня под грудью, и он замер. Я почти не дышала и не шевелилась. Он прижался лицом к моему затылку, сильнее стиснул меня в объятиях и, медленно разведя пальцы, коснулся моей груди. И снова замер. Я не оттолкнула его. Только очень захотела повернуться. Я медленно стала поворачивать к нему лицо. Только лицо, чтобы не спугнуть. Он понял мое движение, потянулся и прижался губами к уголку моих губ. И в этот миг что-то внутри меня оборвалось. И как током ударило: «Все!»

Это я вслух сказала «все» и, спотыкаясь о камни, бросилась из дота.

А в голове крутилось: «Нет-нет-нет! Ну и пусть Ромео и Джульетта – и ей, как и мне, еще четырнадцати не исполнилось, а у них все было. И у Мишки тоже, говорят, было. А я не могу так. И объяснить не могу почему. Просто. Просто так нельзя. Хватит. В другой раз… возможно. Не сейчас». Почему так? Почему нельзя, когда все так хорошо и приятно? Я не могла объяснить. Руки его сильные, губы влажные… Мне же хорошо было, но как будто запретил кто-то и не дал мне в тот раз потерять голову от счастья. А потом еще и стыдно стало. За что стыдно? За неумелость свою? За то, что сама начала, а потом – «все»? Испугалась, струсила? Да, убежать и спрятаться захотелось.