Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

Не один раз я прокручивала всю сцену у себя в голове, как будто мне надо было отыскать там что-то, за что-то зацепиться. Вспомнился Ромка с ножом у двери. Те несколько секунд, когда он смотрел на меня звериными глазами, как будто чего-то ждал. Может, ждал, что я отвечу? Что я, как тогда в школе, кинусь на него? Каждый раз, когда он так нападал и выводил меня из себя, он потом сгорал от страсти. Как и я. И у нас все получалось. Он надеялся. Но я не кинулась на него в этот раз. Сдалась. Не ответила ему тем же. Вышла из его игры. Из нашей игры. И он не может простить.

Невыносимая, невыносимая пустота

А еще меня одолевали воспоминания о Мишке и о том, как он вел себя в школе, когда я бросала его. И было немного страшно.

Ромка пришел на следующий день. Красивый и холодный. Хотя не холодный. Наверное, нет. Просто какой-то повзрослевший и серьезный. Неудивительно, пошутила я сама с собой, ведь ему уже семнадцать лет! Не было больше всклокоченного Ромки-гедониста. Он был в идеально сидевшем новом темном элегантном костюме, в белой рубашке и цветном галстуке. От прежнего Ромки остались только его любимые кроссовки. Он никогда не переодевал сменку, потому что жил рядом и «не успевал запачкаться».

Он не был расстроен, напуган. Наоборот, был очень спокоен и улыбался в ответ на комплименты его внешнему виду. Новая игра «Ромка – одинокий волк»? Я сразу почувствовала, что потеряла его окончательно. Не этого нового – этого я и не знала. Я потеряла того, моего. Кончилась история. Нет, не так. Кончилась наша с ним история, и началась его новая. В которой было место всем, кроме меня.

Ромка изменился не только внешне. С этого дня, к печали многих, он перестал рисовать комиксы и прогуливать уроки и начал активно учиться. Сдавал хвосты, оставался после уроков с учителями. Писал самостоятельные. Тактический рывок на последнем круге? Он же был бывшим биатлонистом. Может, именно промах со мной дал ему возможность разозлиться, собраться с оставшимися силами и рвануть к финишу? Тогда я не такая плохая, помогла ему – хоть чем-то загладила свою вину.

Я чуть не орала от отчаяния – так хотелось все вернуть! А как? «Давай-давай, все повторим, пойдем к тебе, пожалуйста, я больше не буду такой дурой? Я сделаю все, что ты скажешь» – ЭТО могло бы его вернуть? Мое унижение? Думаю, нет. Мне всегда казалось, что слабые его отталкивали, как и меня. Да я бы и не смогла. Так унизиться – это все равно что потерять себя. А потерять себя можно и по-другому. Просто уйти в никуда, например. Да и не надо забывать – не было у нас с ним никаких отношений, ведь так? Отношения – это и есть слабость. Это зависимость. А нужно быть свободными. У нас была игра. Она кончилась. Мы чуть не заигрались. Но Ромка резко дернул стоп-кран, и все замерло, прежде хорошенько встряхнувшись внутри. А может, не он, а я?

Я пыталась уговаривать себя, держаться, не подавать виду, но мне было очень плохо. В один миг из жизни исчезло то, что было так дорого. Когда оно было, ценность не была такой большой. А теперь это оказалось всем. И оно исчезло, оставив пустоту. Я отказала ему и этим поставила точку. А он почему-то в этот раз принял мою точку.

«Сущность ее жизни – любовь»

1

Оставалось одно – зарыться в рутине. В это время по литературе мы проходили Льва Николаевича Толстого – «Войну и мир». Вот где можно было зарыться по самые уши. Интересно, кто-нибудь в школе прочитал «Войну и мир» целиком? Прямо от корки до корки? Я – нет. Я читала, пропуская неинтересное, как некоторые едят полезный, но не очень вкусный суп – что-то съедая, а что-то, например вареные размокшие хлопья лука, вылавливая и развешивая по краям тарелки.

Таким вареным луком для меня, как и для многих девочек нашего класса, была «война», с затянутыми, занудными, бесполезными описаниями. Бесполезными, потому что девочкам старших классов хочется не войны, а любви. А еще о любви и про любовь. Именно поэтому «мир» захватил меня сразу и целиком. Он стал в то нелегкое для меня время моей жизнью и моим миром. Провал в реальных отношениях заполнялся отношениями героев. Ведь «мир» – это все об отношениях.

И обнаружилось, что немолодой лохматобородый дед в простой рубахе, чей портрет висел у нас в классе на стене, очень много понимал в женской любви! Я совершенно искренне недоумевала, как этот, казалось, вечно пожилой мужчина мог так точно передать первые любовные переживания девочки моего возраста. Ему кто-то рассказал? Ведь не мог же он в жизни чувствовать так же, как и я.