Море спокойствия

Джош стучится в мою дверь ровно в четыре часа. Я до сих пор не понимаю, зачем нам понадобилось встречаться в такую рань. Есть мы в такой час не пойдем, потому что Джош, как и я, ненавидит рано ужинать. На нем темно-синее поло и брюки цвета хаки с ремнем. Точно в таком же виде он обычно является на воскресные ужины. Меня бесит, насколько парням, должно быть, просто подобрать себе наряд. Ему явно не составляет труда выглядеть совершенно нормально и при этом красиво.

Я изо всех сил пытаюсь скрыть смущение, пока он, стоя в дверях, разглядывает мой внешний вид. В конце концов я остановила свой выбор на бледно-голубом платье без рукавов, с темно-синим орнаментом в греческом стиле, тянущимся по всему подолу. Платье, конечно, сногсшибательным не назовешь, зато оно простенькое и милое, на мой взгляд. Так в моем представлении выглядит нормальная одежда. Волосы я закрутила в свободный пучок на затылке. Шрам у волос, скорее всего, будет заметен, но Джош видел его уже столько раз, что мне все равно.

– Ты совсем другая, – говорит Джош. Те же самые слова он произнес в тот вечер, когда я впервые появилась у его дома. Я улыбаюсь в ответ, потому что именно так и хочу выглядеть сегодня – по-другому. – И отвлекающе хороша, – тихо добавляет он, уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке.

– Может, все-таки скажешь, куда мы направляемся? – спрашиваю я. Эта мысль не дает мне покоя весь день. Ненавижу оставаться в неведении. Я буквально помешана на планировании и контроле, что совсем непросто для человека, который на деле почти ничего не способен контролировать.

– Нет, – бесхитростно отвечает он и, беря меня за руку, помогает залезть в грузовик.

А потом мы едем. Все едем и едем.

– Джош, я серьезно. Какого черта? – Неудивительно, что он заехал за мной так рано. Это же настоящее дорожное путешествие.

– Ты говоришь это уже в четвертый раз, с тех пор как мы отъехали от дома.

– Да. Потому что я действительно серьезно, Джош. Какого черта? Куда мы едем?

– Закрой глаза. Расслабься. Я тебе сообщу, когда мы будем на месте.

* * *

– Солнышко? Приехали. – Я открываю глаза и смотрю на приборную панель: часы показывают 18.10. Серьезно, Джош. Какого черта?

– Где мы? Куда мы приехали? – спрашиваю я в попытке выяснить, для чего понадобилась эта двухчасовая поездка.

– Приехали ужинать.

Наша машина припаркована на стоянке. Я выглядываю в окно, вижу вывеску до боли знакомого итальянского ресторана и не верю, что такое может быть. Внутри заведения какой-то мужчина в костюме играет на пианино, но передо мной уже не он.

– На что ты смотришь? – интересуется Джош.

«На себя из параллельной вселенной», – думаю я, а вслух произношу:

– Мы в Брайтоне? – В моем голосе пробиваются истерические нотки.

– Да. – Теперь Джош настораживается. Наверное, он слегка напуган – ничего, я и сама в панике.

– Почему мы оказались в Брайтоне? – Я пытаюсь успокоиться и взять себя в руки, потому что волнение ни к чему хорошему не приведет – одним словом, не позволит мне убраться из Брайтона.

– У нас здесь заказан столик, – осторожным тоном произносит он. Смотрит на меня так, будто я сейчас окончательно свихнусь.

Я молчу. Поскольку не могу ничего сказать.

– Ты любишь итальянскую кухню. Я сравнил рейтинги пятидесяти заведений в радиусе двух часов езды от нас, и этот ресторан оказался самым лучшим. К тому же я сумел зарезервировать нам место. Что-то не так? – Он сбит с толку, и в этом нельзя его винить.

– Джош, в нашем городе около пятисот ресторанов итальянской кухни. И ты мог выбрать любой из них. Зачем надо было ехать куда-то два часа?

– Чтобы мы могли поговорить.

Чтобы мы просто могли поговорить. Произнес так, будто это самый очевидный ответ на свете. Мы ехали два часа в ресторан, туда, где нас никто не узнает, чтобы там можно было спокойно пообщаться. Мне хочется рассмеяться, заплакать и задушить его в своих объятиях. Вместо этого я целую его. Как только наши губы встречаются, он мгновенно кладет руку на мой затылок и притягивает к себе, словно ждал этой минуты целую вечность и теперь никуда меня не отпустит. Но я и не собираюсь уходить. Напротив, не будь перед ним руля, я бы забралась к нему на колени, только бы быть ближе.

Джош чуть придвигается, и уже не я целую его, а он – меня. И в этом поцелуе часть меня исчезает. Та, что исковеркана, искорежена, испорчена. В миг, пока его руки в моих волосах, а губы на моих губах, я могу притвориться, будто ее никогда не существовало.

– Я думал, ты разозлилась, – произносит он, когда я отстраняюсь. – Но я не жалуюсь, ты не думай.

– Я зла, но не на тебя. – Я все еще обнимаю его за плечи и не желаю отпускать.

– А на что тогда? – спрашивает он, убирая с моего лица выбившуюся прядку волос.

– На все остальное.