Море спокойствия

– Тебе какое? – интересуется у меня Джош, прекрасно зная, что я не могу ответить ему здесь. Я нетерпеливо выгибаю брови. В ответ на мой недовольный взгляд он в защитном жесте вскидывает ладони. – Не очень хочется, чтобы меня обвинили в шовинизме, но, если ты не скажешь, какое мороженое будешь, мне придется брать наугад. – В его словах проскальзывает лукавство, и я им не доверяю. Пожимаю плечами – у меня это отлично получается. Способность эта может сравниться только с умением кивать.

Поскольку делать нечего, я сажусь лицом к окнам, чтобы мне не нужно было смотреть на Кару Мэттьюс, а ей – на меня. Слава богу, на мне одежда, в которой я хожу в школу. Джош уходит к прилавку. До меня доносится его голос, но слов не разобрать. Зато хорошо слышно Кару.

– Правда? – смеется она. Я гадаю, что же такого он ей сказал, но речь его чересчур тихая. Трудно представить себе, чтобы Джош Беннетт флиртовал с Карой Мэттьюс – эта мысль совершенно не укладывается в моей голове. Я вожу пальцами по скошенным краям стеклянной столешницы и пытаюсь предположить, с каким именно мороженым он вернется к столу – лишь бы поддразнить меня. Наверное, это будет лаймовый сорбет с арахисовым маслом или какое-нибудь другое столь же отвратительное сочетание.

Ожидание тянется вечность. Нельзя же так долго заказывать мороженое? Я уже готова сдаться и обернуться, когда слышу его шаги. Эту неровную поступь я помню до сих пор.

– Вот и ужин, – сообщает Джош, появляясь у меня из-за спины. В его руках огромная лохань с мороженым, по-другому не назовешь, которую он ставит передо мной. Видимо, скупил все сорта мороженого, что были у них. Помню, раньше папа делал что-то похожее. Мог вытворить нечто совершенно нелепое, отчего я невольно забывала обо всех трагедиях, свалившихся на мои юные плечи. Это было еще до того, как я узнала, что такое настоящая трагедия. Тогда моим самым большим несчастьем было то, что Меган Саммерс одевается лучше меня или что я ошиблась во время выступления. Во времена моего детства Чарльз Уорд умел мастерски поднять мне настроение. Лучше, чем целая корзина щенков. И даже лучше, чем подтаявшее мороженое.

– Я не знал, какое именно ты хочешь, поэтому взял все виды. – И он не врет. Я разглядываю лохань мороженого и понимаю: здесь нет только того вкуса, который еще не придумали. Джош садится напротив меня и кладет локти на стол, безуспешно пытаясь сдержать самодовольную улыбку на лице.

Ручки с собой у меня нет, а разговаривать я здесь не могу, поэтому достаю из сумки телефон и отправляю сообщение парню, сидящему со мной за одним столом. Через секунду его телефон пикает. Он берет его и читает мое сообщение, состоящее всего из двух слов: «Где твое?»

А потом следует то, что шокирует даже меня. Джош Беннетт, король всех мрачных стоиков, смеется. Джош Беннетт смеется – более естественного, свободного и прекрасного звука я не слышала никогда. Знаю, Кара Мэттьюс смотрит на нас, а завтра в школе начнут болтать. Но сейчас мне плевать на это. Джош Беннетт смеется, и на мгновение в этом мире все становится хорошо.

* * *

– На День благодарения мы едем в отпуск, – сообщает мне мама по телефону, когда я возвращаюсь домой от Джоша.

Сейчас десять часов вечера. К этому времени мне пришло от нее три звуковых сообщения, а за ними простое текстовое: «Пожалуйста, позвони». Десять часов для моей матери – отнюдь не поздно. Больше нет. Теперь она чуть ли не до рассвета корпит над своими снимками. Не припомню, когда бы до моего нападения она работала по ночам, как сейчас, а после него только так и делает. Период моего восстановления стал для мамы самым продуктивным в жизни. По ее словам, она не спала на случай, если я проснусь и мне что-нибудь понадобится. Но думаю, она просто не могла уснуть. Гораздо проще погрузиться в компьютер с фотографиями, чем лечь в постель с поджидающими тебя кошмарами. Иногда я сидела вместе с ней, потому что мне самой не спалось. Глядя на нее, я все удивлялась: насколько может быть работоспособным человек на одном лишь чае и горе.

– Будем жить в прекрасном доме. Нам бы очень хотелось, чтобы ты поехала с нами. – Она ждет моей реакции. Как и всегда. Мама не теряет надежды, что однажды я заполню повисающую в разговоре паузу. Ей даже не важно, что это будут за слова, главное – их услышать.

– Было бы здорово покататься на лыжах. – Лыжи? Мам, ты серьезно? С моей-то рукой? Не хочу я ни на какой отдых. И уж точно не хочу кататься на лыжах. Лучше получить по лицу мячом. Даже несколько раз.