Морозный ветер атаки

Немцы не преследовали отступающую колонну, выдохлись. Но бойцы арьергарда постоянно озирались. С мира по нитке им собрали гранаты, добыли неиспользованную ленту к пулемёту.

– Шире шаг! – покрикивал Шубин. – Не растягиваться! Пошевеливаться! Не спать!

Бойцы недовольно отворачивались: «Нашёлся, мать его, воспитатель»!

Колонна уже одолела половину поля, когда начался минометный обстрел. Без этого, конечно, никак. Огонь вели хаотичный, на удачу. Мины падали в стороне, крошили смёрзшуюся землю.

«Начинается предновогодний фейерверк», – натужно шутили бойцы.

Но поневоле ускорялись, бежали, втягивая голову в плечи. Мины предупреждали о своём приближении мерзким воем и непонятно где взорвётся – то ли в стороне, то ли у тебя в ногах. Замыкающая часть колонны не пострадала. Досталось авангарду, который уже втягивался в лес. Несколько мин взорвались посреди дороги. Погибли двое или трое. Раненых утащили на себе.

Обстрел продолжался недолго. С советской стороны открыл огонь зенитно-артиллерийский полк. Дивизионы были разбросаны по оврагам, а штаб полка находился в деревне Сажёнки, в четырех верстах от Клина. Туда и стекались отрывочные данные о продвижении противника.

Часть зенитных орудий выкатили из оврагов, установили на прямую наводку. Обстрелу подверглись южные окраины Клина. Миномётную батарею накрыли, видимо, случайно. Огонь с немецкой стороны прекратился. Бойцы радовались – не забыли про них.

Через десять минут вся колонна вошла в лес. Сипло командовал майор Мошляк: «Ее расслабляться! Рассредоточится у дороги! Командирам подразделений – сообщить данные о личном составе»!

Люди снова зарывались в снег, ждали. В городе горели здания. Зарево вставало над многострадальным Клином. Немецкие части были в конец измотаны. Развивать успех было некому.

В оставленном городе что-то взрывалось. По ясному небу блуждали яркие сполохи.

Глава четвертая

Пол ночи остатки сводного отряда лежали в снегу, сторожили дорогу, в лесу жгли костры, грелись по очереди. Недостатков в тёплых вещах советские солдаты не испытывали, но на таком холоде даже тёплые вещи не спасали. В строю у майора Мошляка осталось сто пятнадцать бойцов. Усиленный батальон похудел до роты. Три десятка раненых отправились в тыл. Далеко не у всех имелись шансы дожить до прибытия в лазарет.

Был ли смысл столь упорной обороне Клина? Об этом никто не знал. Всю ночь красноармейцы отогревались у костров, ждали у моря погоды . Спать разрешалось по очереди, свернувшись у костра, по тридцать минут.

На западе гремела канонада. Это держал оборону полк майора Синявского.

На рассвете Шубин выстроил своих бойцов, пересчитал. Могло быть больше, но лучше чем ничего. Двадцать разведчиков, не считая их командира. Из сержантского состава только Лазаренко. Бойцы шатались от усталости, с трудом разлепляли глаза.

– Ну что селяне, живы ещё? – Шубин осмотрел свое бравое войско.

Людей становилось всё меньше, но опыт неизбежно приходил.

– Никому не разбредаться. Находиться в одном месте. Ждать приказа. Возможно выведут в тыл. Получим день отдыха.

– Да разве до отдыха сейчас, товарищ лейтенант, – пробормотал зевающий Левашов. – Москва уже рядом. Пока отдыхать будем, немцы ещё дальше уйдут. – А мы поспим и им покажем, – зевнул Небольсин, долговязый автослесарь из Вязьмы. – Нет, серьёзно, товарища лейтенант. Надо бы часа четыре в тепле поспать. А потом хоть куда. Хоть до самого Берлина!

Когда рассвело с юга подошла подмога. Вполне укомплектованный стрелковый батальон. Полуторки тащили пушки 45-го калибра. На вооружении имелись станковые пулемёты, несколько противотанковых ружей.

Подкрепление занимало оборону вдоль дороги рассредоточивалось у опушки. Мёрзлая земля уже не поддавалась шанцевому инструменту. Рубили молодые деревья, мастерили из них что-то вроде бруствера.

У капитана Леженко имелось рация и он был в курсе обстановки. Левый фланг худо-бедно держался. Справа прорвались мотоциклисты, затем в разрыв двинулись танки, но угроза окружения пока не висела, артиллерия справлялась. Слухи о том, что в тылу разворачиваются многотысячные армии из Сибири и Урала становились всё упорнее. Возможно так и было. Воевать становилось веселее.

В десять часов утра из Клина выдвинулась немецкая колонна, видимо, противник получил подкрепление. Лес на эти происки ответил дружным огнём. Колонна рассредоточилось по полю, встала в отдалении. Горел подбитый танк. Фигурки людей сновали по белому пространству, потом пехота двинулся вперёд.