— Жена умерла, дети выросли, князь мой ни с кем не воевал. Мне стало скучно. Решил поискать счастья на чужбине. Наверное, норманнские крови взыграли. Разделил феод между сыновьями и отправился с тремя своими рыцарями, старыми друзьями, на службу в Византию. Но корабль попал в шторм, и я один спасся, выплыл на берег неподалеку отсюда. Видимо, богу угодно, чтобы я искал счастье здесь, — закончил я полуправдивое сочинение и перекрестился на католический манер, чтобы произвести благоприятное впечатление на верующего человека.
Надеюсь, они не сильны в географии, не знают, что берег Чешира не совсем по пути.
— Большой был феод? — задал вопрос Вильгельм де Румар.
— Я должен был по зову князя прибыть с одиннадцатью рыцарями, — ответил я. — Если не ошибаюсь, по вашему это двенадцать маноров.
— Точно, — подтвердил лорд Болингброк.
В это время подошел слуга с кувшином из зеленого стекла, в котором было вино, и второй с бокалами из такого же стекла. Бокалы были в виде прямого рожка, без ножки или подставки, вместимостью грамм триста… Слуга с кувшином наполнял бокалы, которые держал второй. Один бокал с вином достался графу, второй — его брату Раулю и последний — мне.
— За то, чтобы бог не покидал нас в беде! — произнес тост граф Ранульф.
Вино было хорошее, напомнило мне испанский херес. Я отпил всего четверть, и увидел, что остальные выпили залпом. Как бы не обидеть! Я залпом допил остальное, что было кощунственно по отношению к такому прекрасному напитку.
— Хорошее вино, — похвалили я. Испании, наверное, еще нет, но Кастилия вроде бы должна быть. — Из Кастилии?
— Да, — ответил граф Честерский, удивленный моей осведомленностью.
— Часто пил его, когда служил в Византии, — объяснил я.
— Ты служил в Византии?! — удивился лорд Болингброк.
— Полтора года в гарнизоне города Херсона Боспорского. Это на северо-востоке Византии, на границе со степью. Командовал отрядом из трехсот катафрактов, воевал с кочевниками, — рассказал я.
— Хорошие они воины? — спросил граф Ранульф.
— Как сказать. Они избегают прямого столкновения. Подскакали, обстреляли из луков, а когда нападешь на них, рассыпаются в разные стороны, — ответил я.
Граф переглянулся с братом. Видимо, они слышали рассказы крестоносцев о подобной тактике турок и арабов.
— Да, сражаться с ними трудно, — произнес Ранульф де Жернон.
— Нет, если знать их слабые стороны, — возразил я.
— Какие? — поинтересовался Вильгельм де Румар.
— Стрелы у них легкие, летят, конечно, далеко, но чешуйчатый доспех пробивают только на близком расстоянии. Поэтому мы ставили впереди конницы лучников и арбалетчиков, оставляя им проходы для отступления. Они били по лошадям, которых кочевники ценят выше, чем людей. Затем в бой вступала наша конница. После короткой стычки кочевники обращались в бегство, а мы легко расправлялись с пешими, которые без лошади не бойцы. И за свое стойбище они будут биться. Главное — найти его. Я со своим отрядом два стойбища разгромил. В одном взяли две сотни лошадей, около тысячи овец и трех сотен баб и детей, которых продали в рабство, — рассказал я.
— Нам тут такая добыча и не снится! — с горечью произнес Вильгельм де Румар.
Видимо, мой рассказ прозвучал правдоподобно, потому что граф Честерский спросил:
— Поплывешь опять служить в Византию?
— Бог дал мне знак, что это ему не угодно, что я должен остаться в лоне римской церкви, — ответил я и еще раз перекрестился. — Я уже здесь жену молодую нашел, дочку валлийского вождя. Но не нравится мне у них, порядка там нет.
— Да, — согласился граф Ранульф, — законы они не любят.
— Поэтому я купил и переделал рыбацкий баркас, нанял и обучил лучников и отправился с ними в море на промысел. Был лендлордом, а стал морским лордом, — сообщил я.
— У тебя владения больше, чем у любого короля! — пошутил граф Честерский.
— Если бы они еще и доход такой же большой приносили, — улыбнулся я в ответ.
— Все равно доход у тебя побольше, чем у некоторых рыцарей с манора, — сказал лорд Болингброк.
— Не помешает и манор: будет, где скучать зимними вечерами, — шутливо молвил я и продолжил серьезным тоном: — Я слышал, императрице Мод нужны рыцари, обещает наградить землями.
— Верно, — подтвердил Вильгельм де Румар. — Через три дня я отправляюсь ей на помощь. Можешь присоединиться к моему отряду.
— Сочту за честь воевать с таким, как мне говорили, отважным воином, — подкрался я незаметно и лизнул.
Вильгельма де Румара прямо расперло от самодовольства.
— Вина! — крикнул он, а когда слуги наполнили наши бокалы, провозгласил: — За победу императрицы Матильды и ее сына — истинного наследника престола!
Мне показалось, что графу не понравилась такая откровенность брата. Судя по тому, как осторожно Ранульф де Жернон играл в шахматы, не хочет он вмешиваться в конфликт, пока не определится победитель.
24