Морской Волк #07-09 - Врата Победы

Сторонники наступления в феврале-марте приводят главным аргументом то, что в этом случае Советская армия имела возможность встретиться с тогда еще союзниками не за Рейном, а уже на французской территории. А наиболее горячие головы утверждают, что у нас был шанс взять и Париж! Заявляю, что задача наступления вглубь Франции даже не ставилась нашим войскам и в более позднее время! В то же время факт нашей встречи с англо-американцами примерно у франко-германской границы показывает правильность расчетов Ставки, установившей именно такие сроки.

Следует также учесть, что к концу марта были перемолоты последние оставшиеся у немцев значительные силы люфтваффе, в боях над Зееловским плацдармом. Ряд танковых частей вермахта, еще в феврале снятых с Одера и направленных пожарной командой на Западный фронт, уже был сточен там до полной потери боеспособности. В то же время Первый Белорусский фронт успел получить большое число новой техники – как танки Т-54-100 и новейшие машины ИС, поступающие в тяжелые танковые полки взамен КВ-54.В тылах фронта удалось организовать полигон для эффективного обучения экипажей. Была значительно усилена артиллерия, особенно крупных калибров. Развернута аэродромная сеть с искусственным покрытием (металл). Войска отдохнулии пополнились до штата.

Все было готово для наступления на Берлин. И никаких сомнений в успехе уже быть не могло.

Север Франции, под Амьеном, 26 марта 1944 года

Михаель Виттман стоял на башне танка и обозревал в бинокль будущее поле боя.

Забавно, но танк был русский, Т-54. И получил его Виттман благодаря налету «рус фанер», на марше от Зеелова к Берлину. Две или три тени возникли над колонной, совсем низко и почти бесшумно, как летучие мыши, высыпали по нескольку десятков кумулятивных ПТАБов и исчезли прежде, чем приданный батальону «фирлинг» начал беспорядочную пальбу. В итоге сгорели три «штуга» и «пантера», потери положено было восстановить, и на ремонтном заводе в Берлине Виттман увидел этот русский танк. Подорвался на мине, но повреждения ходовой минимальные, сумели вытянуть и привести в боеспособное состояние.

И ведь он, Виттман, сначала не хотел брать этот трофей! После того, как посидел в Т-54 на местах командира, наводчика, мехвода. Эти русские, как спартанцы – все у них до предела аскетично и тесно, а усилия на рычагах непривычно велики. Из плюсов же была мощная пушка, почти не уступающая 88/56 «тигра», к ней подходили бронебойные снаряды от русских зениток, трофеев сорок первого года – хотя конечно, нестандартный боеприпас доставлял проблемы. И конечно, необычно толстая броня, да еще под большим наклоном, так что снаряд легко шел на рикошет – защита лучше, чем у «тигра», и это на среднем танке! По ходовым качествам надо было бы погонять на танкодроме, – но Виттман не раз видел, как такие же Т-54 буквально танцуют на поле боя: с полного хода короткая остановка, выстрел, резкий поворот, сбивая противнику прицел и подставляя свою лобовую броню или ныряя в облако дыма. Хотя у этой машины дымовые гранатометы отсутствовали, снятые за ненадобностью – боеприпасов к ним не было. Также и рация была заменена на стандартную немецкую, а вот оптика осталась прежней, явно не цейсс, но заметно лучше, чем на ранних русских Т-34.

В общем – «тигренок». Повезло и с мехводом, унтер-офицер Финке был танкистом со стажем, застал еще Францию и самое начало русской кампании, был ранен и комиссован, а сейчас, по новым правилам, возвращен в строй. Воевал он на «тройке», что тоже было удачей – те, кто был знаком лишь с «тиграми» и поздними версиями «пантер», где передачи переключались буквально двумя пальцами, причем не требовалось включать-выключать главный фрикцион, вряд ли сумели бы привыкнуть к более примитивному русскому управлению, требующему еще и немалой силы. Впрочем, усилие на рычагах было терпимым – не то что у Т-34 начала войны, когда водителю надо было напрягать спину и давить коленом, здесь физически здоровый человек вполне мог справиться одной рукой[93]. А маневренность у русского танка оказалась просто изумительной, как и проходимость – грязи, в которой вязли «тигры», он просто не замечал.