Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

Гражданин следователь, семья моя ни в чем не виновата! Делали не зная, лишь то, что я скажу, я же старший, как шкипер! Только не надо их в лагерь, они не виноватые! Ганку мою, Ольгу, Игоря – в гестапо били жестоко, здоровье у них у всех слабое. А Ханс, зятек, вообще в тот раз на берегу был, он в Берген собирался податься, помощником капитана на траулере еще до войны ходил, а тут говорил, через два-три года мог и в капитаны, и дочку мою бы увез из Совде… из СССР, чтобы мир повидала. А мы все люди маленькие, никому не враги – лишь жить хотим, чтобы нас не трогали!

Гражданин следователь, так не умею я рисовать, никогда и не пробовал! Как я портреты изображу?

– Наш художник рисовать будет, гражданин Свиньин, по вашему описанию, тех шестерых. Советую тщательнее вспоминать – поскольку статей у вас целый букет, и каких! 58-1, измена Родине, 58-3, контакт с иностранным государством с антисоветскими целями, 58-6, шпионаж. Будете упорствовать – вышак, или двадцать пять, и не вам одному, а всем причастным: на борту были, видели, и участвовали в управлении судном, и после не донесли – так что соучастие доказано стопроцентно! А при искреннем сотрудничестве со следствием возможны варианты, суд все рассмотрит и учтет. Так займемся живописью или?

– А что мне делать, гражданин следователь? Только я не всех хорошо рассмотрел.

Юрий Смоленцев, «Брюс»

(в 2012-м подводный спецназ СФ, в 1944-м осназ РККА)

Ну вот, я вернулся, галчонок! Ну не плачь, видишь, живой я и целый! Нет, Кука не поймали, да куда он денется? Хотя, может быть, он где-то в тех лесах в бункере сидел и от страха трясся, что мы найдем.

Галичина это самое щирое бандерложье! Где тебе приветливо улыбнутся, совсем как в России, и предложат кувшин холодного молока, и пригласят в дом – откуда ты живым не выйдешь. В молоке окажется яд или толченое стекло, двери сеновала, где ты спишь, или бани, где ты паришься, могут подпереть бревном и поджечь. Ну а если не тронут, здесь и сейчас – то будьте уверены, сообщат по эстафете, сколько вас, чем вооружены, куда пошли.

– Какие бандеровцы, товарищи командиры? Мы советские колхозники – а бандитов у нас нет. А эти, что по улице с оружием ходят, так это «ястребки», как раз для охраны от лихих людей из леса.

Здесь никогда не было советских партизан – в отличие от Волыни, севернее, где была «вотчина» Федорова, одного из четырех знаменитых партизанских генералов и Героев. Зато ОУН начиналась тут даже не с польских – еще с австро-венгерских времен! Причем в тридцатые им активно помогали абвер и СД, и даже итальянская тайная полиция ОВРА – а главари ОУН-УПА это отнюдь не полуграмотные крестьяне, нередко университетское образование имели, как тот же Василь Кук[84]. И польская дефендзива перед войной была очень серьезной спецслужбой – так что подпольный опыт у бандеровцев был богатый.

– Бандеровцы? Да вы что, товарищи военные, давно у нас о них и не слышно!

Насколько было бы легче, если бы здесь были бы тростниковые хижины и черные морды – или глиняные сакли и бородатые рожи. А не как в фильме вроде «Кубанских казаков» – вот и председатель, на вид совсем наш, плотный мужик лет за пятьдесят, в военной форме без погон, нам улыбается, и портрет Сталина в правлении, как положено. Если бы не знать, что только тут, в округе, и лишь за последний месяц убиты или бесследно пропали одиннадцать человек – наши из гарнизонов, или сельские активисты, или присланные из центра, или просто лояльные к нам люди.

Присланных или командированных – жальче всего. Мы-то армия, организованы и вооружены, можем за себя постоять – а каково агроному, учительнице, медсестре, даже если выдали пистолет (что бывало не всегда), скорее всего, ты и схватить его не успеешь, когда к тебе придут. Хотя первое время даже таких могли не трогать, пока они ничего не замечали и ничем не мешали. Но стоило решить «станичному» (главе ячейки ОУН в населенном пункте), что приезжий товарищ тут лишний – и все, нет человека, пропал неведомо куда. Причем убивать тебя, учительницу, с особым зверством, очень может быть, будут твои же ученики – была в ОУН молодежная организация (членством в которой у нас гордился Кравчук, в 1991-м первый президент незалежной Украины), где испытание было именно таким, лично убей советского, причем не просто, а с жестокостью, выше будет балл!