Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

Не забуду, отче. Хотя очень надеюсь, что время его исполнить придет лет через семьдесят, в 2014 году – когда я буду столь же стара, как тетушка София! Вся моя семья все же собралась в Риме, включая и вырванных наконец из застенков дона Вонючки – когда мой рыцарь увидел, то лишь присвистнул и сказал тихо, я думал, лишь у евреев семьи огромные, теперь вижу, как ошибался. Отца взяли на завод «Ансальдо», в армию он не захотел категорически, сказав: «навоевался на всю жизнь» – зато братец Марио сиял новеньким мундиром сержанта Народных карабинеров. Но мой муж, с двумя русскими Золотыми Звездами (это ведь каждая, по нашей мерке, как Золотая медаль, которая тоже у него есть!) был бесспорно лучше всех!

Завтра утром на аэродром. Будем в Москве через сутки? Или как позволит погода – мне сказали, что поздней осенью и зимой бывает, что гражданские рейсы целыми днями сидят на земле, уже не война, и не следует рисковать жизнями пассажиров. А погода испортилась, похолодало, в эту неделю и в Рим пришел дождь с ветром, как когда-то мы с Анной улетали из Москвы. Но это был все тот же Рим, даже в серых тонах, мокрые мостовые, треплющиеся на ветру деревья бульваров. Я старалась в мыслях и памяти взять Вечный город с собой, в Россию. И запомнить эти дни, когда мы вместе – ведь моего мужа, наверное, снова пошлют куда-то воевать, а мне сидеть и ждать его, я никуда не смогу ехать с ним как минимум до весны, если рожать по сроку в январе? Надеюсь, что будет сын, и похожий на моего Кабальеро. Отчего-то моему рыцарю нравится, когда я называю его так, на испанский, а не на итальянский манер.

Сегодня нет дождя. Но дует ветер, гонит опавшие листья и сор. Листья кружатся, взлетают в порывах… вот так и нас судьба может свести и разнести далеко? Но люди не листья – сильные, они сами выбирают свой путь. Если бороться и идти к цели, а не отдаться на волю ветра и волн! На ветру прохладно, прохожие пробегают, подняв воротники. А в Москве уже скоро снег выпадет?

– Галчонок, тебе не холодно? – спрашивает мой рыцарь. – Может быть, вернемся?

Я улыбаюсь – нет. На мне совсем новое пальто, клеш от плеча – вот интересно, пять дней как его ношу, а уже сегодня видела синьорин так же одетых! И шляпка к этому наряду подходит не хуже, чем к накидке, поля в ширину плеч, вниз слегка опущенные, таинственно лицо затеняют – мимо витрин проходя, взгляну, и чуть поправлю, вот не носила я раньше модных дорогих шляп! Только в ней целоваться неудобно – мадонна, я вовсе не безнравственная, и на всех других мужчин смотрю равнодушно – но мой рыцарь лишь дотронется до меня, и во мне будто огонь внутри, и мысли самые грешные и сладкие! И прости меня Боже, я не могу иначе!

Небо серое, тучи над самыми крышами быстро бегут – вот-вот прольются дождем. Но это последний наш день в Риме, хочется обойти все знакомые места. От Колизея, мимо Форума, к Венецианской площади. Дальше, через Торре-Арджентино, мимо церкви Сант-Аньезе-ин-Агоне, и по проспекту Виктора-Иммануила, до набережной Тибра, замок Святого Ангела на том берегу. Здесь очень ветрено, вода в Тибре волнуется, как море – вижу, как на мосту у какой-то синьорины уносит в волны шляпку, такую же как моя! Мне сразу не хочется на ту сторону (мадонна, надеюсь, Господь мне простит, что мы не пойдем к собору Святого Петра), и мы поворачиваем направо, к Мавзолею Августа. Ветер пристает ко мне, будто в обиде, треплет и рвет как в наказание, готов сдуть с меня не одну шляпку, но даже пальто вместе с платьем, о ужас, кажется, я буду раздета сейчас, прямо в объятиях Юрия, целоваться хочется невтерпеж! Наконец мы уходим с набережной, свернув возле музея Наполеона к фонтану Четырех Рек – в узких улицах дует меньше, могу наконец отпустить шляпу и не ловить взлетающие полы пальто. Рим, мой Вечный город, наверное, ты сердишься на меня за то, что уезжаю – но я люблю тебя, и обязательно вернусь сюда снова. Вместе с сыном или дочерью – кто у меня родится?

Да, с доном Вонючкой вышло смешно. Когда его уличили в ереси, деться ему было некуда – раскаяние и покаяние, крокодиловы слезы! После чего Трибунал занялся уже кардиналом Лавитрано, вот только я подробностей не знаю, допущена к высшим церковным тайнам не была. Было в итоге объявлено, что кардинал слагает с себя сан и удаляется для размышлений в один из отдаленных монастырей. Дона Грязнозадого хотели туда же – но тут советские товарищи с папой переговорили и нашли решение, к удовлетворению всех сторон (ну кроме дона, конечно).

За угрозу убийством гражданке СССР, по советскому закону, наказание положено. За незаконное лишение свободы тех, кого Советский Союз объявил под своим покровительством, тоже. А гарибальдийцы обещали дона Дерьмо отправить туда, где «подобное к подобному». Так и договорились, что его этапируют в СССР, где уже советский суд даст ему лет пять лагерей, причем, как обещали из Москвы, «он весь срок будет сортиры чистить». После чего его депортируют в Италию, где тоже вольны наказать его как пожелают. Чтобы не мученик вышел, а посмешище!