Московит

У бедняги чуть зубы в пляс не пошли. Откуда-то явился какой-то чудной человек, в невиданной одежде и обуви, провел с грозным князем наедине несколько часов – и уже стал первым советником! Матка Бозка, а что будет дальше?!

- Ясновельножный пане… - еле пролепетал он. – Прошу, смиренно… За мной… Вот туда, проше ясновельможного…

- Минутку! – вежливо, но твердо сказал я ему, и повернулся к Дышкевичу. – Пан начальник стражи, впредь потрудитесь, обращаясь к первому советнику, или говоря о нем в третьем лице, добавлять слово «ясновельможный». Как положено.

Гигант чуть не взорвался от клокочущего в нем бешенства, а слуги, не сдержавшись, ахнули. Тихо, но вполне разборчиво.

Привыкайте, парни. Уж я наведу у вас дисциплину…

- Хорошо, … ясновельможный! – буквально выдавил «Стивен».

- Благодарю пана! – ласково улыбнулся я. И, кивнув слуге, близкому к обмороку, направился вместе с ним к заветной «комнатке».

- Осмелюсь попросить ясновельможного пана не задерживаться… в этом храме!!! – донесся вслед нам сдавленный рык с зубовным скрежетом. – Его княжья мосць очень не любит ждать!

* * *

Устройство «храма» меня откровенно разочаровало, но было бы нелепо ждать от 17-го века бытовых удобств 21-го. Даже в княжеском замке. Тем более, человеку, привыкшему проводить массу времени на открытом воздухе, попеременно выступая то в роли охотника, то – дичи… В конце концов, половина деревенского населения России до сих пор только мечтает о теплых сортирах с канализацией! Так что незачем привередничать.

А вот Анжела будет сильно опечалена… Она-то привыкла к удобствам… Или в дамских «храмах» все-таки комфортнее? Как она там, бедняжка? Это же мука мученическая для женщины – молчать, когда так и хочется почесать язычок!

В моих «покоях» уже ждал цирюльник - с тазом горячей воды, бритвой и неприкрытым испугом в глазах. Низко поклонившись, он дрожащим голосом попросил «ясновельможного пана первого советника» сесть, укутал мои плечи и грудь белоснежной тряпкой, похожей на простыню, и приступил к делу. Руки его тоже слегка дрожали от волнения… Точнее, не слегка, и это меня очень даже напрягло. Не хватало еще, чтобы с перепугу полоснул по горлу! Пусть нечаянно, без злого умысла, а мне будет от этого легче?..

Было большое искушение забрать у него инструмент и побриться самому. Но кое-как пересилил себя, заставив сидеть спокойно, с безмятежным видом, как и подобало господину первому советнику.

Парень, наконец, справился с работой и вышел, пятясь и кланяясь. Я беззвучно выдохнул: «Слава богу!»

Цирюльника тотчас же сменила целая вереница слуг. Те, что были впереди, несли кувшины (похоже, из серебра) и длинные вышитые полотенца, а идущие следом – одежду и обувь. На вытянутых руках, с предельно сосредоточенным видом и таким же неприкрытым испугом в глазах.

- Проше ясновельможного пана – проскрипел Дышкевич, - выбирайте, что вам подойдет. – Поскольку ясновельможный отныне первый советник его княжеской мосци, надобно и одеваться соответственно своему положению, а не ходить бог знает в чем... – гигант «деликатн

«Парень, ты что, надеешься меня спровоцировать? Напрасно…»

- Благодарю пана начальника стражи! – величественно кивнул я, направляясь к средневековому рукомойнику. – Я уже успел убедиться, что пан отменно исполняет свои обязанности и всюду успевает. Надеюсь, он и впредь будет столь же усерден и проворен…

Дышкекич только чудом не издал звериный рык.

* * *

К назначенному сроку, я предстал перед ясными очами князя уже в соответствующем «прикиде» шляхтича 17-го века. Кое-как удалось подобрать подходящую по фигуре одежду, уделив особое внимание тому, чтобы она не стесняла движений, даже в самой малой степени – это правило давно въелось в плоть и кровь. Пришлось повозиться с примеркой, причем были смущены обе стороны: я – потому, что привык одеваться/раздеваться сам, без посторонней помощи, а слуги – видом моего нижнего белья. Сиречь, самых обыкновенных трусов-«плавочек» (темно-синего цвета, 80% натурального волокна, 20% синтетики), которые я категорически отказался менять на длинные подштанники. И не потому, что стеснялся (в комнате были одни мужики), просто не хотелось.

Бедняги уставились на вышеназванный предмет с каким-то суеверным ужасом. Если учесть, что они еще не «отошли» от вида застежек-«молний»… в общем, мне было искренне жаль их. Хотелось даже подбодрить, успокоить. Но – нельзя терять лицо, «дворянскому сыну», а уж тем более – ясновельможному пану первому советнику это не подобает.

- Что уставились, будто увидели призрак? – искусно имитируя брезгливо-недовольные нотки, спросил я. – У нас в Московии это давно в порядке вещей. Благородные сословия такое носят, ясно?

- А-а-ааа… - потрясенно, но с явным облегчением выдохнули нестройным хором обступившие меня люди. – Ясно, проше ясновельможного пана!

В самом деле: кто их разберет, этих странных московитов, да еще благородных! Пусть себе носят, что хотят.