Московит

- Может, я ошибаюсь… - наконец, тихо промолвил Вишневецкий. – Может, ты все-таки послан не Им, а злейшим врагом рода людского… Но – будь, что будет! Я согласен. Ради несчастного отечества моего, ради святой матери-церкви. Отныне и навсегда наши судьбы связ

«Понятно, понятно, светлый княже! Только, ради Христа, позволь отлучиться на минутку!» - хотел уже я воскликнуть, чувствуя, что давление в мочевом пузыре становится невыносимым. Но тут у дверей послышался какой-то шум, потом раздались растерянные мужские голоса: «Як бога кохам, не велел пускать! Никого!», перекрытые изумленно-негодующим сопрано: «Даже меня?! Не верю!», створки распахнулись, и в зал буквально влетела женщина…

Глава 14

Вот так я и познакомился с ясновельможной княгиней Гризельдой Вишневецкой.

И точно так же, как после пробуждения в степи рядом с Анжелой, первой моей мыслью было: «Какого…!!!» Не торопитесь упрекать меня в неучтивости: бывают минуты, когда присутствие дамы помешает даже Казанове или Дону Жуану…

Но разве есть затруднительное положение, из которого спецура не найдет выхода? Сразу после того, как явно раздосадованный и растерянный князь представил княгине «гостя из далекой Москвы, дворянского сына пана Анджея», я торопливо проговорил, отвесив низкий поклон:

- Безмерно счастлив видеть столь прекрасную и высокородную пани! Хоть и в отчаянии оттого, что вынужден предстать перед нею в таком непотребном виде – прямо с дороги, в запыленной одежде, усталым и небритым… За это прошу прощения!

Гризельда, до этого момента с плохо скрытым изумлением и даже испугом разглядывая на мой джинсовый «прикид», так и расплылась в улыбке, Иеремия же хлопнул себя по лбу:

- Ах, тысяча дьяблов! Хорош хозяин, нечего сказать! Утомил пана расспросами, а про долг гостеприимства и не вспомнил! Извините, пане, всему виной эта смута… Да и сведения ваши столь ценны и важны, что все прочее – из головы вон… Мне очень неловко, пан Андж

Гигант в алом жупане появился через считанные секунды – наверняка дожидался где-то рядом, рассчитывая, что проклятый «московит», унизивший и опозоривший его, либо рассердит господина, либо просто наскучит ему… На лице начальника стражи так и читалось: «Ну, теперь-то можно обойтись с ним без церемоний?!»

- Пан Леопольд! – твердым голосом командира, не привыкшего повторять, начал распоряжаться князь. – Присутствующий здесь пан Анджей – мой дорогой гость. Более того, с этой минуты я назначаю его своим первым советником. Он отныне имеет право входить в мои ли

- Понял… ясновельможный княже… - запинаясь, дрожащим голосом проговорил силач, потрясенный до глубины души. Взгляд, которым он наградил меня, был очень красноречив. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: я нажил себе смертельного врага. Который вын

- А сейчас отведите моего гостя в покои для самых важных персон. Проследите, чтобы ему тотчас же предоставили все необходимое. После того, как пан Анджей приведет себя в порядок, предложите ему на выбор любую одежду из моих личных запасов… - Иеремия, с сом

* * *

Тридцать минут – совсем немного, но я все-таки для начала проверил отведенные мне «покои» на предмет безопасности, убедившись, что дверь крепкая, дубовая, легко и бесшумно ее не взломать, засов надежен, на окнах – решетки, тоже крепкие и надежные. Простукивать стены на предмет наличия тайников и ходов при огнедышащем пане Дышкевиче и перепуганных слугах было как-то неловко. Решил, что проверю потом, без свидетелей… Кровать, отведенная мне, невольно вызывала в памяти термин «сексодром»: на ней мог бы разместиться султан с доброй частью своего гарема. С мягкой периной, под балдахином! Улет! Но главное – из-под нее торчал краешек ночного горшка. Слава Создателю…

- Проше пана, а где здесь комната задумчивости? – самым любезным тоном осведомился я у «Стивена», решив, что если начнет тянуть время, просто воспользуюсь вышеназванной посудиной прямо на его глазах. В конце концов, баб в комнате не наблюдалось. А если ока

- Что пан имеет в виду? – проскрежетал он, изо всех сил постаравшись говорить более-менее спокойно.

- Храм уединенного размышления! – мой голос можно было мазать на хлеб вместо масла. – Двойное очко! Ватерклозет, проше пана! Неужто этого нет в княжеском замке?! Не могу поверить!

Глаза пана Дышкевича в это мгновение напоминали коровьи… Нет, все-таки бычьи! У коровы они добрее.

- Проше пана… а яснее?

- Яснее?! – я развел руками, всем своим видом давая понять: ну, что же вы, братцы, так меня разочаровываете! А еще цивилизованная Европа! – Ну, как бы объяснить пану… У нас в Московии мужики это еще называют нужным местом, или сортиром…

- А! – вздохнул «Стивен» с нескрываемым облегчением, и в то же время покраснел. Видимо, для польского гонора явилось тяжелым ударом, что какие-то московитские «дворянские сыны» именуют нужные места столь возвышенно – «храм уединенного размышления», в то вр