Московский апокалипсис

Когда друзья пришли к Егору Ипполитовичу, то увидели необычную сцену. Посреди комнаты на полу лежал капитан Фигнер, одетый в крестьянский армяк и остриженный кружком. Он был без сознания и тяжело дышал. Над ним склонился Ельчанинов и тёр лазутчику виски мокрой тряпкой. Два мужика, растерянные, топтались у порога.

— Что случилось? Александр Самойлович ранен?

— Он пошёл в Кремль, беспокойная душа! — сердито пояснил штабс-капитан. — И вот результат!

— В Кремль? Там же полно войска!

— Александр Самойлович не дождался, когда Бонапарт выйдет наружу. Говорят, тот извещён о готовящемся покушении и старается не покидать дворца, не то, что Кремля. Ну, и Фигнер решил сам нанести визит императору.

— Прямо так, в армяке?

— Да.

— На что же он рассчитывал?

— На удачу, видимо. Но охрана усилена, и ничего не вышло. В четырёх башнях ворота заложены, а через оставшиеся две пропускают только офицеров. Кончилось тем, что часовой сильно ударил Александра Самойловича прикладом в грудь. Хорошо, это наблюдали его ребята, они и принесли капитана сюда.

Тут Фигнер застонал и открыл глаза.

— Где я?

— На Козьем болоте, Александр Самойлович. В безопасности. Как вы себя чувствуете?

Фигнер неожиданно легко сел, а затем и встал. Его качнуло, но он удержался на ногах. Жёлтые волчьи глаза партизана горели недобрым огнём.

— Ну, они мне за это ответят!

Повернулся к своим охранникам и сказал:

— Пошли!

— Погодите! Вы ещё слабы. Отлежитесь хоть немного!

— Я слаб? — вскинулся Фигнер. — Я никогда не бываю слаб. А отлежусь на том свете. Прощайте, господа. Пойду, зашибу за такую наглость пару французов…

И ушёл, твёрдо ступая, в надвигающиеся сумерки.

— Железный человек, — с восхищением сказал Ельчанинов. — Второго такого нет в целой армии. Помните, за что он получил Георгиевский крест?

— Точно не уверен, — ответил Ахлестышев, — но, кажется, это было в Молдавии?

— Да, при осаде крепости Рущук. Готовился её штурм, а наши не знал глубины затопленного водой рва. Так Фигнер ночью прополз на животе к самой стене, и всё измерил: и ров, и вал! Под выстрелами турецких часовых. Невиданной храбрости человек, но и такой же жестокости. Здесь, в Москве у него несколько бойцов. Каждую ночь они истребляют не меньше десятка французов. Некоторых берут в плен, тащат в свой подвал, там пытают, а потом капитан их убивает.

— Своими руками?

— Да.

— Но… это неслыханно! — возмутился Ахлестышев. — Он позорит звание русского офицера! Надо воспретить ему!

— Воспретишь такому… В лесу у Фигнера ещё хлеще творится. У него там отряд в сто пятьдесят сабель. Он очень успешно действует на коммуникации Мюрата, пересекает сношения авангарда с Москвой. Недавно, например, отбили шесть пушек и взяли кучу пленных во главе с полковником. В ставку привезли одного полковника…

— И что, сошло с рук?

— Представили к производству в следующий чин.

— А и верно! — заявил Саша-Батырь. — Чего их жалеть? Поглядите, сколько наших по фонарям висит! Око за око, зуб за зуб!

— Пока война, такие взаимные жестокости неизбежны, — примирительно сказал Ельчанинов. — Но что у вас? Пётр Серафимович какой-то непривычно весёлый…

— Я завербовал к вам в агенты свою любимую женщину! Оказывается, Ольга Владимировна Шехонская, урождённая Барыкова, проживает в своём особняке на Остоженке. Дом уцелел от пожара. С ней под одной крышей поселились муж князь Шехонский и квартирант, полковник штаба граф Полестель.

— Тот самый? Правая рука Лелорня?

— Тот самый. Ведёт на дому большую переписку, встречается с агентами, на службу ездит в Кремль. Охраняют дом шестеро жандармов.

— Вот бы узнать дела графа!

— Я предлагаю подселить к нему под видом прислуги Серафиму Тюфякину. И Саловарова в качестве её мужа. В доме только лакей, ленивый и нерасторопный — может получиться. А одно из дел графа такое: ему поручено поймать нас с вами. Поляки опростоволосились, и их отстранили.

— Да. Генерал Сокольницкий в сражении при Бородино пошёл в атаку. Горячий человек! Получил два ранения, одно из которых даже штыковое. Сейчас они мешают ему полноценно заниматься службой. Но это лишь одна из причин. Здесь, в Москве, Бонапарт очень охладел к полякам. Это ведь они уверили его, что Россия — колосс на глиняных ногах. Что крепостные восстанут против помещиков, а те с перепугу быстро принудят государя к миру… И поход сюда станет короткой победоносной прогулкой. Теперь до корсиканца дошло, что поляки просто использовали его в своих интересах. Дабы Польша обрела прежнюю независимость от России. Его — повелителя мира! А полякам ведь всё равно, повелитель ты или нет, лишь бы таскал для них каштаны из огня. И этого открытия Бонапарт никогда панам не простит. Поэтому вы правы: звезда Сокольницкого закатывается, а Лелорня и его ближайшего помощника Полестеля восходит. Чем ещё занят граф, кроме поисков нас с вами?

— Да! Самое важное! Поляков не совсем списали. Они готовятся заслать в Петербург своего агента, и этот агент — женщина! Операцией интересуется сам Бонапарт. Надо срочно сообщить об этом в столицу!

— Агент — женщина? А имя, возраст, цель задания известны?

— Нет, лишь то, что я вам сказал.