Московский апокалипсис

Утром восьмого октября Ахлестышев уже знал, что в Москве остался семитысячный корпус Мортье, герцога Тревизского (Молодая гвардия и дивизия Делаборда). Сам маршал перебрался в покои Кремлёвского дворца, из которых съехал Бонапарт. Все ворота в Китай-город были забаррикадированы. Снаружи ходили сильные патрули численностью не меньше роты. В полдень по Тверской прискакал казачий отряд и попытался ворваться в Кремль, но был отбит. Прямо посреди воюющих сторон, не обращая на них никакого внимания, с деловым видом сновали мужики на возах и разворовывали казённые склады с солью. Так же на телегах по городу разъезжали шайки грабителей в 15–20 человек и обирали всех подряд. На Рождественской, против здания Медико-хирургической академии Петру с Сашей встретился Лешак во главе пьяной толпы, и они еле от него ускакали…

Два дня, восьмого и девятого октября, запершиеся в Кремле французы занимались загадочными нехорошими делами. Они отловили много обывателей и заставили их что-то копать. Почуяв неладное, Ельчанинов приказал захватить языка. Пётр вспомнил молодость, надел вольтижёрский мундир и пошёл на охоту. И чуть было не попался. Французов в городе осталось уже немного, и среди них не было армейских вольтижёров, только гвардейские… Первый же патруль попытался арестовать подозрительного человека; Ахлестышев едва убежал. Ему пустили несколько зарядов в спину, но только продырявили кивер. В развалинах партизан натолкнулся на трёх оборванных, голодных испанцев.

Почти все солдаты испанских частей были мобилизованы в армию насильно и мечтали из неё дезертировать. Ненависть к Наполеону была всеобщей. Вот и эти трое решились наконец бежать, только не знали, куда… Пётр привёл их к партизанам и первым делом велел накормить. Наевшись, дезертиры сообщили важные сведения.

Во-первых, выяснилось, что два часа назад в плен к французам попал Винценгероде! Командир летучего отряда лично приехал на аванпосты в сопровождении адъютанта и казака с белым флагом. Пытался начать переговоры о сдаче, но был арестован и отправлен к герцогу Тревизскому. Винценгероде являлся по происхождению гессенцем, то есть уроженцем государства Рейнского союза, подчинённого теперь Бонапарту. На этом основании его могли объявить не военнопленным, а изменником и казнить[82].

Во-вторых, испанцы сообщили, что Наполеон приказал Мортье покинуть Москву завтра. А перед уходом взорвать Кремль, собор Василия Блаженного, Новодевичий монастырь и все публичные здания, кроме Воспитательного дома! И сейчас сапёры закладывают под кремлёвские башни огромное количество бочек с порохом.

Последнее сообщение особенно поразило партизан. Злопамятный корсиканец, вышвырнутый из Москвы, решил отомстить. Нельзя было допустить гибели национальной святыни. Здесь короновались русские цари, здесь стоят самые почитаемые храмы… Штабс-капитан Ельчанинов послал срочный рапорт командованию с просьбой прислать войска, но ответа не получил. Кутузову было не до Кремля. Его корпуса преграждали Великой армии путь на богатый, не разорённый войной юг. Если Бонапарт опрокинет их, то вырвется на зимние квартиры, сохранив войско. И тогда по весне война начнётся с новой силой… Командование над отрядом Винценгероде принял, после его пленения, генерал-майор Бенкендорф. Численность его была невелика, других крупных соединений возле города не было. А счёт уже шёл на часы…

В этих условиях Пётр и Саша-Батырь и упустили своих невест. Невозможно разорваться надвое: и освободить женщин, и спасти Кремль. Дело заключалось даже не в приказе начальства, хотя, конечно, Ельчанинов распорядился как надо. Слишком велика и ответственна была задача, и слишком мало имелось сил для её выполнения.

Десятого октября корпус Мортье начал покидать Москву. Шёл сильный дождь, и это радовало партизан: сапёрам труднее будет поджигать намокшие фитили. Кремль по-прежнему строго охранялся, и французы довершали там свою чёрную работу. Вечером три дезертира привели русских к замурованным воротам Боровицкой башни. Здесь несли караул испанцы. После недолгих переговоров сержант-француз, начальник караула, был убит и испанцы начали разбирать завал. В одиннадцатом часу ночи в узкий лаз пробралось два десятка смельчаков — партизаны из отрядов Бершова, Отчаянова и Иванова (с Тишинки). Унтер-офицеры надели мундиры со всеми наградами. Командование принял на себя сам Ельчанинов. Его хором пытались отговорить от этого «для пользы дела», но он пресёк разговоры. Сказал, что как разведчик уже не нужен и теперь является просто офицером. И, значит, его место в атакующей колонне…