Мост

— Не гляди, что я ростом не вышел, — засмеялся Румаш. — В драке никому не уступлю. Хочешь, поборемся или подеремся. Только уговор: без кулаков. Кто кому больше надает оплеух по щекам, того и верх. Идет?

— Идет, — неохотно вымолвил Илья. «Язык-то у тебя хорошо подвешен, но сдается — хвалишься зря, — невесело подумал он. — Одолеет тебя Фальшин».

Но когда стали мериться силами, Илюша был удивлен. Как он ни изворачивался, нет-нет, а по щеке попадало. «Ловкий, чертенок», — восхищался про себя Илюшка, стараясь хоть раз угодить по щеке новому приятелю.

Фильке надоело молча сидеть с удочкой: нельзя голос подать, сразу начинают рыболовы одергивать с обеих сторон. Он отдал удочку Тражуку, а сам встал — решил посмотреть, где Румаш и Илюша.

— Спирька, наших бьют! — вдруг крикнул он.

Спирька, бросив удочку, вскочил. Нет, Филька что-то напутал. Илюша и Румаш, обнявшись, дружно хохотали. Спирька, решив, что его друг просто наврал, толкнул Фильку. Тот скатился по откосу прямо в воду. Филька, разозлившись на дружка, даже не отряхнувшись, полез к нему с кулаками.

— Хватит вам! — возмутился Илья. — Чем драться, штаны бы повесил просушить. Ну, ребята, айда в реку! Мы еще в этом году не окунались. Кроме Фильки, конечно, — добавил он лукаво.

Румаш и Илюша подошли к Тражуку проверить улов.

— Ни сана, ни мана, — сказал Илюша по-чувашски. — Маловато…

Филька, скинув мокрую одежду, с воинственным криком налетел на голого Спирьку. Спасаясь от дружка, Спирька по берегу кинулся к броду. Он не заметил сгоряча девушек, которые, высоко подняв сарафаны, переходили реку. При виде раздетых парней, с криками мчавшихся прямо на них, девушки завизжали и, обронив подолы, метнулись к берегу. Спирька и Филька бросились в воду, Спирька поплыл, а Филька плескался у берега: он не умел плавать. Тражук стоял на берегу. Никогда еще он не был так счастлив, как сегодня. Ну и Румаш! С чужаками, что шли со злом, помирился, обратил их в друзей.

Тражук вздохнул полной грудью. Он как будто впервые понял прелесть Осиновой рощи, Телячьего Табора, излучины Ольховки у переката, ощутил легкий дурман лесных трав и луговых цветов. И это Чулзирма, где он родился и вырос!

Он не спеша разделся, прошелся по нагретому песку, попробовал ногой воду. Холодная еще. Надо броситься с разбега…

— Утоп чувашленок, — громко крикнул Филька, все еще барахтавшийся у берега. — И вправду, пропал! — заорал он еще громче.

Внезапно тишина нависла над рекой. Где Тражук? Наконец у дальнего берега плеснула вода.

— Вот это нырок! — воскликнул Илюша, первый заметивший в камышах голову Тражука.

Румаш погрозил кулаком и стремительно поплыл к камышам.

Тражук нырнул перед самым носом Румаша и появился в пяти саженях позади него. Филька завизжал от восторга, а Илюша так хохотал, что стая грачей, тревожно закаркав, закружилась над Осиновой рощей.

13

Дни бежали, а Румаш об отъезде в Базарную Ивановку помалкивал. По-прежнему с сеновала изучал небо родной Чулзирмы. И все в нем ликовало: «Бывает, бывает, бывает… В жизни все бывает. Не бывает, а уже есть». Нет жизни на земле без солнца, и нет жизни для Румаша без Оли. И бывают же на свете девушки: ходит, как пава, заговорит, как ручей журчит, поет, как соловей в кустах… Но любит ли она?

…Вечером того дня, когда ребята подружились с Ильей и его товарищами, Румаш стал собираться в Заречье. Тражук идти отказался, да и друга настойчиво отговаривал:

— Попадет там тебе от Фальшиных.

Румаш молчал, только кривил губы.

— Моста еще нет, паром только днем ходит, — старался удержать друга Тражук.

— Нужен мне твой паром! — засмеялся Румаш. — А перекат на что? Там и ночью так же мелко, как днем.

Тражук промолчал, пожав плечами. Чуваши никогда ночью вброд через Ольховку не перебирались. Дорога к нему шла через Чук-кукри, где раньше совершались жертвоприношения, и чуваши избегали бывать там, когда стемнеет. Где-то в глубине души жило суеверие: а вдруг все-таки там, в Чук-кукри, обитают старые боги и духи предков?!

Румаш приоделся по-городскому: рубашку вишневого цвета заправил в брюки, завязал пестрый шелковый галстук, напялил желтые шевровые штиблеты, набросил на плечи пиджак. Сначала Румаш хотел переправиться на пароме, чтобы днем в городском наряде пройтись по Заречью. Но потом решил, что следует засветло узнать этот брод. Ближе во много раз, да ведь и возвращаться ночью придется.

Тражук пошел проводить Румаша до Осиновой рощи и кстати попытать счастья с удочкой в Чугуновском омуте.

На околице, как раз там, где Румаш когда-то в детстве огрел хворостиной пьяного Пузара-Магара, друзья встретили Уксинэ в городской одежде и Кидери в простом рабочем платье, таком же бедном и будничном, как у Тражука.

Румаш замедлил шаги:

— Куда вы торопитесь, салагайки, на ночь глядя? — задела ребят Кидери.

— Сома идем ловить, серазишки, а вас не возьмем, — бойко ответил Румаш. — Вы приносите Тражуку несчастье, вот он и чурается вас!

— А чем же вы будете ловить сома? У вас и удочек-то нет.

— Ты разве не знаешь, теперь сомов галстуком ловят, — засмеялась дочка Мурзабая.