Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница

Думаю, эта история – не просто свидетельство о судьбе конкретного человека, это версия несостоявшейся жизни тех, кому в тех же обстоятельствах выжить не удалось. И еще тех, кому посчастливилось тех страшных обстоятельств избежать. Это отброшенная их жизнью тень, в определенном смысле зазеркалье. Из глубины этого зеркала Роза Фельнер смотрит на своих соплеменников и соседей, на тех, кто мог родиться и умереть в Перемышле, перемолотом Холокостом. Возможность сравнить свою жизнь с жизнью Розы Фельнер – это как заглянуть в будущее, которого никогда не было, посмотреть в глаза несостоявшейся судьбе.

Пассажиры «Киндертранспорта»

…В 1950 году Фессели, все трое с семьями, переехали в Израиль. Впрочем, Вольф (Юлиан), сын одного из сгинувших братьев, от которого я услышал рассказ о них, использовал другое слово: «вернулись». Сам он позже тоже к ним присоединился. Это было уже в конце 60-х годов. В то время Польшу возглавлял уроженец их города, сын рабочего из Кросно Владислав Гомулка. При нем усилилась «антисионистская», а фактически антисемитская пропаганда, нужная Гомулке для отвлечения внимания от стагнации экономики. В результате многие из оставшихся польских евреев покинули страну.

Здесь будет уместным поведать о том, каким образом выжил сам рассказчик.

«Мама не пыталась перейти границу вместе с папой. Мама не хотела, во‐первых, из-за двоих маленьких детей, а во‐вторых, она читала еще до войны о немцах и думала, что они люди культурные, что не будут убивать женщин и детей, только мужчин…»

Сохраняя лексику моего собеседника, прошу учесть, что ему в момент нашего разговора было 94 года. Фотографию своего отца он впервые увидел в 80 лет. Копию крошечного фото из уголовного дела ему показал зять, израильский историк Зеев Левин, после того как покопался в архиве Вашингтонского музея Холокоста.

«Мама сумела выправить христианские документы, и мы жили по этим документам три года. Нашли деревню под Варшавой, где нас никто не знал, жили как все, ходили в церковь, мама работала «у людей». Когда война закончилась, мы снова стали евреями. Приехал один раввин из Лондона, рав Шойнфельд, собрать еврейских детей, оставшихся в живых. Он разыскал меня и взял с собою в Лондон, в ешибот, и я учился в этом ешиботе два года. Мне было трудно, потому что за годы войны забыл религию, я молился Иисусу. Так я убежал из ешибота, вернулся в Польшу, жил вместе с матерью и сестрой, Даниэлой, покуда в 1963 году мы не переехали – вернулись – в Израиль».

В «Блоге еврейского Перемышля» я вычитал в чем-то схожую историю Герды Креб, в январе 2012 года рассказавшей о пережитом. «Один мой дед владел магазином, другой – большим деревообрабатывающим заводом. Коммунисты забрали все наше имущество. Дабы избежать отправки в Сибирь, весной 1940 года мы переехали из Перемышля, где нас все знали, во Львов. Оглядываясь назад, скажу – мы все могли бы выжить, если бы уехали в Россию. Но мы не уехали, и из сорока моих близких родственников пережили Холокост только один из двоюродных братьев и я. Мой отец… нашел польку, которая выдала меня за свою внебрачную дочь (которая на самом деле умерла в младенчестве, но, если бы выжила, была бы моего возраста). Я провела остаток войны, живя с ней как ее рабыня. Хотя мой отец щедро заплатил ей, я выполняла всю работу по дому, готовила, заботилась о ее маленьком сыне. Но как бы плохо она ни обращалась со мной, она спасла мне жизнь. А моего отца, жившего по фальшивым документам, узнал на улице во Львове поляк-антисемит и донес в полицию. В январе 1946 года я смогла вырваться из лап хозяйки и с помощью раввина Соломона Шонфельда отправилась в Англию с транспортом еврейских военных сирот. Так началась моя новая жизнь. Я поступила на курсы медсестер, а потом перебралась в Штаты, где встретила своего будущего мужа Гарольда Сейфера в больнице Маунт-Синай в Нью-Йорке. Мы женаты 56 лет, у нас трое детей и четверо внуков».

Уже второй раз я услышал это имя, у нас совершенно неизвестное – раввин Соломон Шонфельд (1912–1984). Репутация спасителя детей закрепилась за ним еще до начала войны. Осенью 1938 года, после Хрустальной ночи, он сумел организовать отправку в Англию трехсот ортодоксальных еврейских подростков из Вены. Это послужило началом кампании по спасению еврейских детей-беженцев, получившей название «Киндертранспорт». За два года несколько тысяч таких детей были переправлены из нацистской Германии и оккупированной Европы в Великобританию. После Победы Шонфельд отправился с колонной грузовиков в Аушвиц и Берген-Бельзен, чтобы помочь выжившим. Потом, надев самодельную полувоенную форму, чтобы его принимали за офицера, поехал с помощниками по «лагерям для перемещенных лиц» и вывез оттуда около тысячи еврейских детей. В этих лагерях, созданных для беженцев из Восточной Европы и бывших узников концлагерей, находилось около 850 тысяч человек, в том числе тысячи осиротевших детей. Позже он отправился в Польшу, чтобы помочь тем, кто пережил лагеря, особенно детям. Они стали известны как «Дети Шонфельда».